Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Особняком среди перечисленных лиц стоит Роберт Брюс Локкарт, который, строго говоря, разведчиком не являлся. Блестящий молодой человек, еще в 1911 году назначенный на пост вице-консула в Москве, после революции исполнял обязанности так называемого “официального британского агента” в России, то есть своего рода посла в непризнанном государстве. Этот пост обозначал некий промежуточный статус взаимоотношений между полным непризнанием и полным признанием. Взгляд Локкарта на проблему большевизма в России первоначально свидетельствовал о здравомыслии и неприятии авантюрных попыток свержения коммунистов. Он осознавал, что вопрос далеко не исчерпывается личностями кремлевских руководителей, и что его корни находятся намного глубже: “Я не мог инстинктивно не понимать, что за их мирной программой и фанатичной экономической программой стояли идеалистические идеи коммунизма, поднимавшие их значительно выше обычного движения люмпенов, ведомого германскими агентами”[82]. Нажив себе массу недоброжелателей в Форин офис и СИС, он постоянно повторял: “Покупка информации толкает на ее придумывание. Но даже выдуманные сведения менее опасны, чем честные доклады людей несомненно храбрых и одаренных лингвистическими способностями, но не умеющих формировать надежное политическое суждение”[83]. Давление обстоятельств заставило Локкарта погрузиться в печально знаменитый “заговор послов”, о котором еще недавно, казалось, было известно все, а теперь выяснилось, что провести грань между фактами и вымыслом, между заговором и его провокацией практически не представляется возможным. Неясно, как на самом деле британский военно-морской атташе и резидент морской разведки Френсис Кроми установил контакт с латышскими командирами, при чем здесь покушения на Урицкого и Ленина, кто и из какого оружия стрелял в председателя Совнаркома и так далее. Как бы то ни было, в итоге этих событий 31 августа 1918 года в Петрограде и 1 сентября в Москве произошел штурм иностранных посольств, состоялись повальные обыски, облавы и аресты. Все подданные бывших союзных держав мужского пола в возрасте от 17 до 48 лет, кроме “стоящих на советской платформе рабочих”, были интернированы, при этом, как уже указывалось, французские разведчики и дипломаты успели укрыться на территории норвежской миссии, а Локкарт попал в тюрьму, откуда его вскоре выпустили и выслали на родину. Во время Второй мировой войны он возвратился в мир тайных операций и возглавил Исполнительный орган политической войны (ПВЕ). Скончался Локкарт в 1970 году в Лондоне в преклонном 83-летнем возрасте.

Для РСФСР последствия заговора оказались куда масштабнее и плачевнее, чем могли даже надеяться англичане и французы, но в совершенно иной и неожиданной для них области. Большевики провозгласили “красный террор” и не солгали — террор действительно начался, и именно отсюда берут начало истоки могущества советских органов государственной безопасности. Теоретически это обосновал начальник Оперативного отдела ВЧК М. Я. Лацис: “Контрреволюция развивается везде, во всех сферах нашей жизни, она проявляется в самых различных формах, поэтому очевидно, что нет такой области, куда не должна вмешиваться ЧК”[84]. Он же в качестве председателя ЧК на восточном внутреннем (чехословацком) фронте опубликовал в журнале “Красный террор” шокировавшее даже многих коммунистов известное суждение: “…мы искали улик против отдельных личностей из буржуазии, когда виноват весь класс, вся буржуазия. <…> Мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс. <…> Не ищите в деле обвинительных улик в том, восстал ли он (подсудимый — И. Л.) против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эта вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл и суть красного террора”[85]. Другим долгосрочным следствием описанных событий явилось прочно укоренившееся недоверие к политике Лондона, в особенности к действиям секретной службы. Советское правительство совершенно справедливо считало в тот период Великобританию своим главным врагом, однако страх перед коварной и всепроникающей СИС далеко опережал ее фактическую, часто удручающе низкую эффективность.