Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

“Призрачная” секретная служба попыталась своими методами прорвать дипломатическую изоляцию президента, однако успеха не достигла, поскольку Европа увидела в Сунь Ятсене лишь слабого человека с сомнительными убеждениями и совершенно не торопилась делать на него ставку. Всерьез восприняли его правительства лишь двух стран — Германии и РСФСР. Немцы ограничились тем, что просто не стали отзывать своих военных специалистов, уже работавших в Китае на частной основе, Россия же усмотрела в Срединном государстве массу перспективных возможностей для себя. В письме ЦК РКП (б) от 5 августа 1919 года председатель РВСР и наркомвоен Троцкий утверждал: “Нет никакого сомнения, что на азиатских полях мировой политики наша Красная армия является несравненно более значительной силой, чем на полях европейских. Перед нами здесь открывается несомненная возможность не только длительного выжидания того, как развернутся события в Европе, но и активности по азиатским линиям… Ареной близких восстаний может стать Азия. Наша задача состоит в том, чтобы своевременно совершить необходимое перенесение центра тяжести нашей международной ориентации”[157]. Кроме того, узкий разведывательный интерес требовал создания серьезных оперативных позиций в дальневосточной Мекке шпионажа — Шанхае. В Китай из Европы направились разведчики и активисты Коминтерна, особенно те, для кого пребывание на родине стало опасным после разгрома революционных выступлений в их странах. Среди них были весьма видные деятели, например, будущий нелегальный резидент РУ РККА в Австрии и на Балканах И. Ц. Винаров, руководитель военного аппарата ГКП С. В. Жбиковский, руководитель коммунистического восстания в Таллинне Я. М. Жигур, начальник разведотдела вооруженных сил Украины и Крыма и главнокомандующий Первой польской Красной Армией Р. В. Лонгва, начальник штаба коммунистического восстания в Эстонии К. М. Римм, будущий начальник германского отдела внешней разведки 3. М. Рыбкина (Воскресенская), будущий нелегальный резидент внешней разведки в ряде государств В. М. Зарубин и другие, зачастую не менее крупные фигуры. Масштаб их можно проиллюстрировать на примере работавшего с 1923 по 1924 год в харбинской резидентуре военной разведки Б. Н. Мельникова. В Китай он прибыл с должности помощника начальника Разведупра штаба помощника главнокомандующего РККА по Сибири, а до этого являлся комиссаром Амурской армии и членом РВС Приамурского военного округа. После возвращения в Москву Мельников параллельно возглавлял отделение Разведупра и отдел Дальнего Востока Наркоминдела, а также состоял членом Китайской комиссии Политбюро ЦК РКП (б). В 1928 году он вновь вернулся в Харбин в 1928 году, где одновременно входил в правление КВЖД и возглавлял генеральное консульство СССР, а впоследствии работал временным поверенным в делах Советского союза в Японии, начальником 2-го (агентурного) отдела Разведупра, уполномоченным НКИД СССР по Дальнему Востоку, генеральным консулом СССР в Нью-Йорке, инструктором ЦК КП(б)У, а в заключительный период своей деятельности под именем Бориса Мюллера возглавлял Отдел международной связи ИККИ. Как и большинство работников подобного уровня, в 1937 году он был арестован и 28 июля 1938 года расстрелян.

Направление в Китай людей столь крупного масштаба свидетельствовало о том, что Советский Союз был прямо и непосредственно заинтересован в налаживании хороших отношений с ближайшим дальневосточным соседом. В физической и оперативной защите нуждалась и расположенная на китайской территории советская концессия на Китайско-восточной железной дороге (КВЖД), неоднократно становившаяся объектом посягательств и провокаций. В результате 31 мая 1924 года Советский Союз заключил с Китаем договор, регламентировавший равноправные взаимоотношения двух стран, в частности, совместное управление дорогой. Одних дипломатических мер было явно недостаточно, требовалось уделить самое серьезное внимание проведению разведывательных операций.