Неглубокая могила

– Джозеф? – недоверчиво спросила трясущаяся фигура. – Это правда ты, Джозеф?

– Да.

– Когда тебя выпустили?

– Совсем недавно.

Чернослив выполз из своего угла и попытался расправить разломанную картонную коробку и вонючее одеяло, на которых сидел. Остальная часть ниши была завалена бутылками и газетами, используемыми, судя по всему, в качестве утеплителя.

– Черт возьми, Чернослив, где твой спальный мешок?

– Его украли, Джозеф. Всего пару ночей назад. По-моему… Совсем недавно. Когда только начало холодать.

– Дружище, тебе следует переселиться в приют.

Подняв с пола бутылку вина, Чернослив предложил ее своему гостю. Курц покачал головой.

– Приюты с каждым годом становятся все противнее, – произнес старый алкоголик и наркоман. – Теперь их девиз: «Работа за кров над головой».

– Работать все же лучше, чем замерзнуть до смерти, – заметил Курц.

Чернослив пожал плечами:

– Когда умрет один из стариков – уличных бродяг, – я раздобуду себе одеяло получше. Думаю, надо будет подождать до первого снега. Ну а как ребята в блоке Ц, Джозеф?

– В прошлом году меня перевели в блок Д, – сказал Курц. – Но, насколько мне известно, Билли из блока Ц перебрался в Лос-Анджелес и устроился работать в кино.

– Снимается в фильмах?

– Обеспечивает безопасность на съемках.

Чернослив издал звук, начавшийся как смех, но быстро перешедший в кашель.

– Обычное вымогательство. Но киношников провести нетрудно. Ну а ты как, Джозеф? Я слышал, братья «Мечети смерти» объявили тебе фетву, как будто они знают, что это такое.

Курц пожал плечами:

– Всем известно, что у М-братьев все равно нет денег. Так что меня это не беспокоит. Слушай, Чернослив, ты ничего не знаешь о разграбленных грузовиках Фарино?

Изможденный, осунувшийся человечек оторвался от бутылки.

– Сейчас ты работаешь на Фарино, Джозеф?

– Не совсем. Просто занимаюсь тем, чем занимался всегда.

– Что ты хочешь узнать про эти машины?

– Кто на них нападает? Когда намечено следующее дело?

Чернослив закрыл глаза. Серый свет, проникавший в узкое отверстие, озарял грязное, осунувшееся лицо, напоминавшее Курцу деревянные изваяния Иисуса, которые он видел в Мексике.

– Кажется, я слышал кое-что про то, как после последнего нападения на грузовик один тип по прозвищу Бандан и его дружки сбывали краденые сигареты и видеомагнитофоны, – сказал Чернослив. – Ну а на этапе планирования мне о таких вещах не сообщают.

– Бандан из «кровопийц»? – спросил Курц.

– Да. Ты его знаешь?

Курц покачал головой:

– Одного козла из блока Д прикончили в сортире, якобы из-за того, что он был должен молодому бойцу из банды «кровопийц» по прозвищу Бандан. Говорят, этот Бандан провел один сезон в команде национальной баскетбольной ассоциации.

– Чепуха, – раздельно произнес Чернослив, делая ударение на каждом слоге. – Бандан может похвастаться разве что тем, что кидал мячик в кольцо на спортивной площадке в парке отдыха Делавар.

– Что ж, тоже неплохо, – заметил Курц. – Станет ли «кровопийца» вроде Бандана выполнять приказы бывшего «мясника»?

Чернослив снова закашлял.

– В наши дни все работают со всеми, Джозеф. Это называется глобализацией экономики. Ты за последние десять лет не читал ни одной работы ребят из «Лиги плюща».[3]

– Нет, – ответил Курц. – Не доводилось.

Он знал, что Чернослив в свое время преподавал в университете.

– Разделение и терпимость, – сказал Чернослив, допивая вино. – Терпимость и разделение. Никому не нужны ни классики, ни знания, ни науки. Только терпимость и разделение и разделение и терпимость. Вот чем вымощена дорога к глобальной торговле и всемирной информационной системе. – Он прищурил слезящиеся глаза, пытаясь разглядеть в полумраке Курца. – Да, Джозеф, Бандан и его дружки будут прислуживать бывшему «мяснику», если за этим будут стоять деньги. После чего они попытаются прибить этого ублюдка. А о каком «мяснике» мы говорим?

– О некоем Малькольме Кибунте.

Чернослив пожал плечами. Его снова охватила дрожь.

– Понятия не имел, что Малькольм Кибунт был «мясником».

– Тебе известно о какой-либо связи между этим Малькольмом, Банданом и семьей Фарино?

Чернослив опять разразился кашлем.

– Это очень маловероятно, поскольку Фарино, как и все навороченные семьи, настоящие расисты. Выражаясь более сжато, Джозеф, – нет.

– Ты не знаешь, где я могу найти этого Кибунта?

– Не знаю. Но я поспрашиваю.

– Только постарайся сделать это по-тихому, Чернослив.

– Не беспокойся, Джозеф.

– Еще один вопрос. Ты ничего не знаешь о том белом типе, с которым якшается этот Малькольм?

– О Потрошителе? – Голос Чернослива дрожал то ли от холода, то ли от перепоя.

– Его так зовут?

– Под таким именем его знают, Джозеф. А больше мне ничего не известно. И я не хочу больше ничего знать. Это очень плохой человек, Джозеф. Пожалуйста, держись от него подальше.

Курц кивнул:

– А тебе, Чернослив, нужно перебраться в приют или хотя бы раздобыть приличное одеяло. Хорошо поесть. Пожить какое-то время среди людей. Тебе здесь не одиноко?