Негодяйка

Чарльзу предложили отправиться в Лондон на автомобиле, но ему хотелось побыть одному, наедине со своими мыслями, и он попросил, чтобы его высадили на железнодорожной станции. После отъезда Симона он задержался у сэра Эдварда и леди Одли и еще битых два часа разъяснял ситуацию хозяевам и членам местного комитета Консервативной партии. Он подумал, что будет лучше, если они узнают достоверные факты от него, чем из бульварных газет, которые раздуют их до размеров сенсации. Поезд медленно подтянулся к Паддингтонскому вокзалу, и Чарльз снял с полки свой портфель и выглянул в окно. Было уже совсем темно.

В газетные киоски на вокзале только что доставили воскресные выпуски газет. Чарльз купил все и, зажав под мышкой толстую пачку, взял такси, направившись в клуб "Сент-Джеймс", членом которого являлся. Там, в уютной тишине, потягивая виски с содовой, он начал методично просматривать информацию в газетах. История брошенного дитя была вынесена на первые полосы всех изданий. Броские заголовки словно захлебывались от крика, в некоторых газетах перепечатывались репортажи недельной давности, но теперь рядом с фотографией Леони в бикини красовался и портрет Симона. Газеты более солидные помещали фотографии Симона, сделанные на пресс-конференции. Элизабет на них была рядом с мужем. Чарльз влюбленно смотрел на нее. Она выглядела строгой, но на редкость красивой. Наконец он встал и отправился домой. Войдя в квартиру, Чарльз тут же забросил газеты в дальний угол. Он хотел забыть о них хотя бы до тех пор, пока не выйдет на работу. Впереди было воскресенье; он проведет его, перечитывая любимую книгу и наслаждаясь чудесной музыкой, и пусть все катятся к черту.

Леони бросилась к Робу. Она сама не знала, что собирается сделать с ним, хотя ее первым желанием было просто убить его. Роб мирно читал в кресле, когда она влетела в квартиру.

– Ради Бога, Лео, прекрати, слышишь? – крикнул он, когда она принялась колотить его по голове тяжелой папкой со сценарием. – Ты что, пытаешься убить меня?

– Да! – взвизгнула она, в дикой ярости продолжая наносить удары.

Роб был вынужден прикрыть голову руками – красоваться со следами побоев вовсе не хотелось. Чувствуя, что Леони разошлась не на шутку, он схватил ее за запястья и крепко сжал их; она же продолжала брыкаться и со всей силы наступила ему на ногу. Роб взвился от боли.

– Что, больно? Хорошо! Когда я закончу, на тебе не останется живого места, ты будешь молить о смерти! – Обезумев от ненависти, Леони отчаянно боролась, пытаясь высвободить руки, и, когда ей это удалось, со всего маху ударила его по подбородку. В ход пошли ногти – она принялась царапать ему лицо. Роб ловко увернулся, и она вцепилась ему в волосы.

Наконец Роб одолел ее, заломив ей руки за спину. Тяжело дыша, он проговорил:

– Не знаю, в чем я виноват, но не думаю, что заслужил такое наказание.

Леони смерила его негодующим взглядом.

– Тогда поклянись, что это неправда, – резко сказала она.

Роб почувствовал, как разливается по телу холодок.

– О чем ты?

Леони не отрывала от него взгляда.

– Я не поверила ей. Я так доверяла тебе… Я думала, она лжет.

– Кто? Кто лжет? – В сознании зародился безотчетный страх, и Роб пытался выиграть время.

– Аманда, – прошептала Леони, словно с трудом заставив себя произнести это имя.

– Аманда? – Роб изобразил удивление. Он был хорошим актером и сейчас играл, пожалуй, самую важную роль в своей жизни. – И что же я сделал с ней? Какие еще россказни наплела эта сучка? Ей мало того, что она уже натворила?

Роб был сама невинность. Леони слегка поутихла, и он выпустил ее руки.

– Поклянись, что это неправда, – медленно произнесла она, и в ее голосе зазвучали умоляющие нотки.

– Дорогая, что я могу сказать? Лучше скажи ты, в чем проблема. – Роб знал, что будет врать напропалую, лишь бы не потерять Леони. Стоила ли игра свеч? Он задумчиво смотрел на ее милое, умное лицо, на котором мелкими черточками морщин неумолимо отпечаталось пережитое, на ее все еще безупречную фигуру… Он подумал о том, как хороша она в постели, о фильме, которым она дала ему шанс стать звездой. Конечно, Леони стоила того, чтобы за нее бороться. Да и, ко всему прочему, уличить его может лишь Аманда, а кто поверит девчонке, спятившей от жажды мести? Она готова на все, лишь бы досадить матери, и Леони это знала.

– Ну же, дорогая. – Он нежно обнял ее и притянул к себе. – Давай, расскажи мне.

Она положила голову ему на плечо. И заговорила:

– Когда Аманда появилась здесь в тот кошмарный день… – начала Леони. Она все еще избегала смотреть на него, словно стыдилась того, о чем собиралась рассказать.

– Да, дорогая, слушаю, – подбодрил ее Роб. "Черт возьми, – думал он про себя, – что наболтала эта идиотка?"

– Она призналась в том, что ты изнасиловал ее. – Леони с трудом выдавила из себя эти слова, и вся напряглась в его объятиях.

– Я не понимаю! – взорвался Роб. Он отстранился от Леони. – Не хочешь ли ты сказать, что поверила ей?

На лице Леони смешались надежда и страх.

– Я, я… не знала, чему верить, – пролепетала она. Роб слушал ее с оскорбленным видом.