Негодяйка

– Ближе, – сказал он. Она слегка подвинулась. Он протянул руку и запустил ее под юбку; его пальцы заскользили вверх по бедру, пока не наткнулись на легкое кружево трусиков.

– Ради Бога, Роб. Мы так никогда не выйдем. – Леони замерла от восторга, когда он нежно раздвинул ее плоть и начал ласкать ее так, как она больше всего любила. Не убирая руку, он потянул Леони вниз, пока она не оказалась перед ним на коленях. Расстегнув его брюки, она обнажила его возбужденный член и взяла его в рот.

Раздался телефонный звонок.

– Не обращай внимания, – пробормотала Леони. Он застонал, возбуждаясь от умелых движений ее языка. Телефон не унимался.

– Что случилось с этим чертовым автоответчиком? – еле дыша, спросил Роб. Пронзительный звонок не смолкал. – О, черт! – Роб с трудом наклонился к телефону. – Да, кто это? – сдавленным голосом крикнул он в трубку, пока Леони продолжала трудиться. – Это твой агент, – прошептал он ей, в экстазе закрывая глаза; телефонная трубка выскользнула из его руки.

Леони отвлеклась от пениса и схватила трубку.

– Найджел, дорогой, извини, что не перезвонила тебе. У меня был кошмарный день!

В голосе Найджела звучала странная обеспокоенность.

– Леони, привет. Извини, что отвлекаю тебя, любовь моя, но несколько дней назад у меня была довольно странная девица. Она задала мне кучу нелепых вопросов о том, чем ты занималась девятнадцать лет назад. Все это выглядело несколько настораживающе, так что я решил посоветоваться…

Роб с удрученным видом поднялся и направился в спальню. Леони все еще говорила по телефону, когда десять минут спустя он появился, приняв душ и переодевшись.

– Лео, – процедил он небрежно, – ты намерена ужинать или нет?

– Я должна идти, Найджел. Я обо всем подумаю и завтра тебе перезвоню. – Она положила трубку и повернулась к Робу, ее лицо выражало крайнее волнение.

– Что такое? – поинтересовался Роб.

– У него была какая-то девушка, задавала вопросы обо мне. Сказала, что журналистка, но… – Леони вдруг запнулась, словно до нее начал доходить смысл происходящего.

– Ну, и в чем проблема? – нетерпеливо спросил Роб.

– Я не знаю, есть ли вообще здесь проблема, – медленно произнесла Леони; смутное подозрение зарождалось в ее сознании. Нет, нет, это абсурд. Она вспомнила то странное письмо с вложенным локоном, что получила днем. Тогда она не придала ему особого значения и быстро о нем забыла – поклонники откалывали номера и почище, а эта шутка показалась ей вполне безобидной. Сейчас же она начинала думать, что в этом таился какой-то особый намек. И, может быть, даже связанный с тем, что сообщил ей Найджел.

– Лео, что в конце концов происходит? Ты выглядишь так, словно столкнулась с привидением.

Леони вздрогнула.

– Уверена, что не происходит ровным счетом ничего, – сказала она, выдавливая улыбку.

Роб пристально посмотрел на нее, потом произнес:

– Дорогая, если ты не намерена рассказать мне, в чем дело, и если мое тело тебя уже не интересует, так, может, мы лучше пойдем поужинаем? Кому-то из нас надо завтра рано вставать на работу.

Леони усилием воли взяла себя в руки.

– Ты прав. Извини, я веду себя как эгоистка. Дай мне пять минут, я приведу себя в порядок. – Она медленно прошла в спальню поправить макияж. Устремив взгляд в зеркало, она мысленно перенеслась в далекое прошлое, почти на двадцать лет назад, и в памяти ожили воспоминания, боль которых, как когда-то надеялась, она похоронила навсегда.

Шел последний год учебы Леони в драматической школе, когда она впервые увидела Симона. Как одной из наиболее талантливых студенток курса Леони предсказывали блестящее будущее. Несмотря на свою внешность, она была крайне неопытна в отношениях с мужчинами. Расцвела она поздно – худенький, невзрачный подросток; выделялись лишь огромные глаза и рот, а в хрупкой костлявой фигурке лишь угадывались будущие формы. Те немногие мальчишки, которых она встречала в годы учебы в школе, внимания на нее не обращали, предпочитая ей более развившихся подруг. Недостаток общения она восполняла упорной учебой и занятиями в школьном драмкружке, которому отдавала душу и сердце. Очень скоро ее выдающиеся театральные способности были замечены.

Никого не удивило, когда Леони получила направление в престижную лондонскую Драматическую академию, но те из ее приятелей, кто увидел ее в конце первого семестра учебы, были поражены тем, как она изменилась. В драматической школе она научилась двигаться, одеваться, жестикулировать, преподносить себя, тем более что некогда лишь угадывавшиеся в девочке-подростке формы в конце концов вылились в великолепную фигуру. Но она еще терялась, встречая в глазах мужчин, которые ее теперь окружали, новый для нее и волнующий интерес. В ней слишком укоренилось сознание своей непривлекательности, и, смущенная и взбудораженная вниманием, Леони вновь искала спасение в работе.