Нея

— Ты неосторожен… любовь моя…

Морис лежит на Сюзанне, гладит ее грудь. Его рука скользит вниз по бедрам и непроизвольно раздвигающимся ногам.

Я так часто ласкала себя, думая о них, занимающихся любовью, но теперь будто мороз пробежал у меня по коже. Это не только не возбуждает меня — я охвачена чем-то близким к панике. Тем не менее невозможно не смотреть…

— Осторожней! Ты делаешь мне больно, — жалуется Сюзанна.

— Извини… Я введу его как можно мягче, обещаю, — говорит Морис.

Он лежит на ней, я вижу, как извиваются их тела. Сюзанна вздыхает так хорошо мне известным вздохом. Дыхание Мориса я узнаю сразу, нечто похожее на удушье, насколько я помню. Я могу почти побиться о заклад, что его дыхание будет учащаться.

И действительно все так, как я и ожидала.

— Так, хорошо…

— Я не делаю тебе больно?

— Нет, нет, Морис. Совсем наоборот. Введи его глубже, энергичнее. Дальше. Пронзай меня, пока он не воткнется в горло! Расколи меня… Глубже.

— Ты меня любишь, Сюзанна?

— Ты знаешь, что люблю, — шепчет Сюзанна. — А ты?

Морис отвечает не сразу. Его дыхание становится хриплым, тяжелым. Вздохи — громче, резче.

— Сюзанна, моя Сюзанна… Моя жена… чудесно, Сюзанна… ты изумительна… ты моя женщина, моя жена… изумительная, чудесная… моя жена…

Лжец! Он говорил все это — «жена», «женщина», «чудесная», «изумительная» — точно так же, тем же тоном, таким же дрожащим голосом — и мне. Лжец, я не буду ждать его! Я никогда больше не буду ждать! Я вскакиваю и направляюсь в свою комнату, совершенно не заботясь об осторожности. Их головы сейчас заняты совсем другим.

Лжецы! Какую игру ведет Сюзанна? Моя родная сестра! Почему она пришла и поцеловала меня в моей комнате? Почему она решила, что я кто-то особенный для нее? Что же касается его, то он обманывал меня. Мама права. Она никогда не доверяла ему, а я думала, что она излишне подозрительна и несправедлива. Она была абсолютно права… Какой обман! Как нечестно! Что я могу сделать? Я его жена — так сказал мне Морис. Даже если он говорил Сюзанне то же самое, это только доказывает его лживость. Я его жена. Нельзя иметь двух жен. Я его жена.

Глава 4 ПОСТАНОВКА СЦЕНЫ

Что есть главное сражение?.. Это серьезная физическая борьба, а не незначительное столкновение для достижения второстепенной цели.

Карл фон Клаузевиц. «О войне»

Я не вижу причины, по которой Морис должен безнаказанно поступать так только потому, что он взрослый человек. Я не заставляла его уверять меня в том, что я — его женщина. Если он думает, что может менять свое мнение, когда ему вздумается, то он ошибается. Я не позволю ему спокойно упрятать меня в пансион в то время, как он и Сюзанна будут подсмеиваться надо мной.

Все они одинаковы — Морис, мать, отец: они думают, мы ничего не знаем о любви и непристойностях жизни… Эксгибиционисты, например. Мне все было известно о них, еще когда я была вдвое младше, чем сейчас, — тогда я впервые увидела одного из них. Я ничего никому не сказала об этом. Нас было трое или четверо в младшем классе небольшого лицея, кто всякий раз от души смеялся при виде старого Папы Пипи. Мы называли его так в своем кругу, потому что, как только мы его замечали, он расстегивал свою ширинку и широко улыбался при этом. Мы смеялись над ним и убегали якобы в испуге, ничуть не боясь. Откровенно говоря, я даже была о нем довольно хорошего мнения. И испытывала некоторое удовольствие, увидев его с расстегнутыми брюками. Это заставляло меня чувствовать себя так, как будто я почесываюсь, вызывало желание распрямить конечности и смеяться, и таким образом я привыкла смеяться громче других. Однажды мы не встретили его снова и узнали, что он арестован. Я знала, что людей, просивших маленьких детей идти за ними, арестовывали. К сожалению, никто никогда не предлагал мне конфетки! Мне кажется, я бы точно взяла, потому что это запрещалось. Я всегда знала, что то, что меня заботит, будь то человек или ситуация, не может оказаться опасным.

О том, что существует изнасилование, я узнала из газет. Если мужчина спит с женщиной, которая этого не хочет, то это изнасилование, и мужчина отправится в тюрьму. Ну вот: нет необходимости больше беспокоиться об этом.

Если я захочу, Морис отправится в тюрьму. Именно он хочет упрятать меня в пансион. Если он поймет, что я могу позаботиться о его заключении, он дважды подумает об этом. Это не трудно: я скажу, что он меня изнасиловал, а как только они будут готовы упечь его в каталажку, я объясню, что это неправда. Он будет признателен мне за спасение, он будет благодарить меня со слезами на глазах. Мы все вместе вернемся домой, и тогда я скажу своим родителям, что согласна жить с ним и с Сюзанной. Мы все разработаем план устройства нашей жизни. Скоро, может быть, мы сможем любить друг друга, не скрывая этого. Что касается Сюзанны, то я уверена, она будет это только приветствовать.