Нея

Сколько времени пролежала она здесь на столе раскрытой на одной и той же странице, сколько месяцев провалялась в куче на полу бархатная скатерть с бахромой с этого стола-тумбы на одной ножке? Разве отец еще не вернулся? Я противна самой себе. Продолжаю осмотр, не зная, на кого возложить вину: я брожу из комнаты в комнату, захожу сначала в комнату Сюзанны в конце коридора. Здесь тоже все так же, но по-другому. Светло-голубое атласное стеганое одеяло на пуху покрыто коричневыми пятнами. Обрамленное зеркало над ее косметическим столиком перекошено. Мамина коллекция маленьких гравированных серебряных русских шкатулочек свалена как попало на газете вместе с клочками черноватого ватина, будто бы кто-то только что остановился на полпути, приводя все в порядок. И к тому же все такое грязное и пыльное. Небольшая зеленая гостиная на первом этаже пуста. Там только кресло и пыльный чехол с него под канделябром из многочисленных цветных хрустальных подвесок в стиле барокко. Две стопки тарелок стоят прямо на ковре перед одним из окон. Я пересекаю комнату. На тарелках все еще видны следы засохшего соуса. Кладу свою сумочку на стол и собираю их. Толкаю вращающуюся в любую сторону двустворчатую дверь, ведущую в кабинет. Дверь открывается и закрывается с мягким шипением, воскрешающим мои воспоминания сильнее всего остального. Я прохожу в кухню через вторую дверь. Собираясь опустить посуду в раковину, я замечаю, что одна из газовых горелок зажжена под кастрюлей, из которой выбивается облачко пара. Я подхожу к ней и отдергиваю руку, когда пар обжигает ее. Приподнимаю крышку, но снова обжигаюсь и роняю ее. Слышу шаги и оборачиваюсь.

Это отец.

Он вошел из коридора через дверь, ведущую в покои слуг.

— Папа, ты здесь!

— А, это ты, — говорит он неуверенно.

— Папа, я так счастлива…

Я подбегаю поцеловать его. Он разрешает, руки опущены. Подставляет одну щеку, затем другую. Он не очень чисто выбрит, и поскольку его борода имеет тенденцию расти довольно неравномерно, то щеки и подбородок кажутся сероватыми.

— Нея, это ты, — повторяет он удивленно.

— Ты недоволен, что я приехала навестить тебя, не сообщив заранее?

— Нет, почему?

— Я не знаю… Так как ты сказал мсье Моссу, что не хочешь больше видеть меня…

— Нет, Нея, я сказал… но это не важно. Когда ты возвращаешься обратно?

— Но… Я не собираюсь обратно. Я думала…

— О нет, ты не можешь оставаться здесь… нет… тебе будет неуютно здесь… Ты должна остановиться в гостинице, если надо что-либо уладить в Париже…

— Мне нечего делать в Париже, папа. Я приехала повидать тебя…

— А!

— Я мешаю тебе?

— Нет, но я не знаю, где тебя разместить…

— Послушай, в доме полно комнат.

— Да, но я не уверен, что знаю, где простыни…

— Разве у тебя нет никого…

— Нет никого. Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь беспокоил.

— А где ты спишь?

— Я занял комнату Марселлы. Бывшую комнату Марселлы, ты знаешь — на первом этаже у внутреннего дворика. Она очень спокойная и приятная, и к тому же оттуда проще попасть на кухню…

— А как твой кабинет с диван-кроватью?

— Да, но он такой большой, ты знаешь. Нет, комната Марселлы чудесно мне подходит, правда.

— Но кто делает всю работу по дому и готовит еду?

— О, вообще-то нет никакой работы по дому, если живешь сам по себе. Иногда я хожу в ресторан или посещаю итальянский магазинчик поблизости и покупаю продукты там — там есть все, в том числе и готовая пища, которую мне надо только разогреть… О, у меня все отлично…

— Вообще-то, это не похоже на жизнь. Что случилось, папа?

— Ничего, совсем ничего, Нея, уверяю тебя… только проще, вот и все.

Я никогда не видела его таким раньше. Правда, на нем некоторый отпечаток отшельника. В общем, он оказался оторванным от мамы и нас всех, и потом, когда закрылся в своей раковине, я могу предположить, что, должно быть, он потерял фирму и не ходит на заседания совета. Но я слышала, что его основной бизнес по поставкам сантехнического оборудования (раковины, умывальники, краны и прочее) и бытовых электроприборов вышел на мировой уровень и его предприятия есть во всем мире, даже в США…

— Ты по-прежнему руководишь SCR?

Кажется, он не понимает, поэтому я вынуждена снова повторить вопрос. Наконец он кивает, а я продолжаю:

— Ты по-прежнему играешь активную роль? Ходишь на заседания совета или нет?

— О нет, я не показывался там уже года два… Я им действительно больше не нужен… Как основатель фирмы, я, как и раньше, являюсь членом совета, но мне следует сложить с себя эти обязанности, я должен написать им…

— Хорошо, папа. Я возвращаюсь на станцию забрать оставленный багаж… Я не была уверена, что… Через час я вернусь.

— На самом деле? Как хочешь… Может быть, лучше остановиться в гостинице?

— Нет, папа, я приехала повидаться с тобой. Если только ты действительно не хочешь меня видеть здесь…

— Конечно, хочу.

Он поворачивается и выходит из комнаты…