Неидеальная страсть

Фриц привык распоряжаться людьми, контролировать встречи и ситуации, а не находиться у кого-то в подчинении. Каждая важная персона покидала его кабинет испуганной и в то же время благодарной. Ему удавалось вызывать у них нечто вроде стокгольмского синдрома: они боялись его и преклонялись перед ним. А эти нацисты предали его, они захотели отнять то, что по праву принадлежало ему, и подчинить себе Фрица Мандля. Какой же сюрприз им уготован.

19

Сила подобна взрывчатке: либо обращайся с ней осторожно, либо она взорвется.

Энрике Тьерно Гальвáн

Зальцбург, январь 1938 г.

Хеди была более чем взволнована. Хотя ей удалось отправить немного денег родителям, она сознавала, что это им не очень-то поможет. Они никогда не жили как ортодоксальные евреи и воспитывали дочь в католической вере, но нацисты проводили в Вене тщательную перепись населения и проявляли большую активность в пропаганде и действиях против еврейской общины. Нацистов не интересовало, приняли вы христианство или ислам, ибо главным для них был расовый вопрос, поэтому перестать быть евреем уже стало невозможно. А Фриц по-прежнему игнорировал просьбы Хеди; постоянно занятый собственными делами, он не обращал на нее внимания, и она чувствовала, что бросает родителей на произвол судьбы, хотя больше ничего не могла для них сделать после своего вынужденного заточения.

Ее жизнь превратилась в настоящий кошмар. Хеди не могла решать за себя, она была полностью порабощена. Ни ум, ни красота не помогали ей освободиться от оков этого ига. После случая с Франком, убитым охранником, ни один другой телохранитель не осмеливался даже приблизиться к хозяйке зáмка.

Но при этом она смогла уловить изменения в поведении Греты: в последние дни отношение ее помощницы и постоянной опекунши стало иным. Иногда ее взгляд был похотливым, а в другие моменты выражал жалость или сострадание. От внимания Хеди не ускользало, как эта невозмутимая женщина реагирует на обычное прикосновение или на то, когда она берет ее за руку.

Хеди воспользовалась поездкой Фрица в Мюнхен и, сославшись на плохое самочувствие, попросила Грету проводить ее в спальню той ночью. Взгляд Греты выражал желание и страх. Ей было, наверное, лет сорок, но выглядела она намного старше. Грета постоянно носила бесшумные черные туфли на низком каблуке, а мешковатые серые платья не позволяли вообразить, каким было ее тело под плотной тканью. Грете с трудом удавалось скрывать волнение от некоторых поз Хеди, она краснела всякий раз, когда та переодевалась, и теряла самообладание, если она принимала ванну в ее присутствии. Грета лишалась дара речи от непристойных разговоров на тему секса, которые Хеди заводила совершенно непринужденно.

В подростковом возрасте Хеди несколько раз пыталась получить сексуальный опыт с одноклассницами и сокурсницами по своей театральной группе, которых притягивал ее эротизм. Однако она не могла включить Грету в число подобных привлекательных девушек, и ей пришлось пойти на жертву, чтобы довести Грету до такого состояния нетерпения, которое сломило бы ее волю. Хеди чувствовала, что помощница отчаянно желает ее. Фриц ошибся: ему следовало приставить к Хеди евнуха, как это делалось в древние времена. Ей требовалось создать связь, которая помогла бы покинуть Зальцбург.

В ту ночь без колебаний она набросилась на Грету, которая поддалась ее порыву без особого сопротивления. Нежный поцелуй в губы положил начало ласкам, сперва мягким, потом более чем интенсивным. Хеди нужно было получить возможность сбежать.

Фриц и Людвиг бросили изнуренных лошадей, которых непрерывно погоняли во время головокружительной скачки по полям, холмам и лесам. Теперь, примерно в ста метрах, за поляной, лишь проволочная изгородь отделяла беглецов от границы с Австрией. Их элегантная темная одежда не помогла бы им проникнуть туда незаметно. Мчаться к границе не имело смысла, ведь через каждые шестьсот метров поднималась вышка с часовыми, поэтому их, скорее всего, застрелили бы из винтовок «Маузер». Фриц и Людвиг сбросили пальто и расстегнули одежду, чтобы максимально походить на крестьян. И двинулись вперед.

Сначала Фриц услышал лай собак, затем появились два немецких солдата. Он поднял левую руку в знак приветствия, а правой держал пистолет за спиной. Когда новобранцы приблизились, то поняли, что эти двое – не местные жители и, направив на них оружие, потребовали документы. Вместо бумаг они увидели пистолет Фрица и получили по пуле между бровей.