Неидеальные мы

С определенного ракурса Кайо похож на Аладдина. Я начинаю фантазировать, как бы мы с ним улетели на волшебном ковре открывать целый новый мир, но тут мой гость подчеркнуто громко откашливается и поворачивается ко мне. Понятия не имею, сколько уже вот так торчу столбом, пялюсь на Кайо и схожу с ума из-за пары красивых ног.

– Я буду спать в гостиной, – констатирует гость, будто я сам не догадался.

Поначалу хочу все же уговорить его переночевать в моей спальне. Наверное, стоит предупредить, что диван слишком твердый и спине на таком конец (это правда). Но кого я обманываю? Разумеется, Кайо не станет меня слушать. Особенно после того, как увидел меня голым, мокрым, в полотенце, да еще и услышал: «УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕЙ КОМНАТЫ!»

Предлагаю ему воды, чаю, вторую подушку, но Кайо от всего отказывается. А когда он вновь утыкается в книгу, я понимаю: пора уходить. Бреду в комнату и хлопаю дверью – несильно, чтобы не разбудить маму, но довольно драматично.

Сегодня решаю спать в пижаме. Обычно для этой цели подходят старая футболка и шорты. Но сейчас я достаю из комода настоящую пижаму. Она не сексуальная и не «морская» – бежевая, огромная и уродливая. Смотрюсь в зеркало. Выгляжу как фото самой большой в мире печеньки по версии Книги рекордов Гиннесса.

Какой стыд.

Плюхаюсь в кровать и смотрю видео с котиками, пока не засыпаю.

День 2

Сегодня суббота. Обычно я люблю этот день. Можно поспать подольше, посмотреть три фильма кряду, и мама всегда печет пирог. Никто и никогда не нарушал эту святую традицию. Люблю традиции, особенно такие, что включают поедание пирога.

Однако сегодня утром мне не очень-то радостно. Я плохо спал, всю ночь думал, насколько проще была бы моя жизнь, походи она на сюжет фильма «Чумовая пятница». Мы с мамой обменялись бы телами, и ей тогда пришлось бы мучиться с Кайо, а я бы просто сидел, рисовал и улыбался. Так продолжалось бы все пятнадцать дней, а после отъезда гостя заклятие рассеялось бы.

Гоню нелепые фантазии прочь и решаю все же выбраться из кровати. Еще рано, шесть утра. Смотрю в зеркало и убеждаюсь, что я по-прежнему в своем теле. Паршиво. В мамином облике было бы намного проще.

Отправляюсь попить и, проходя через гостиную, вижу его. Кайо спит на диване и смотрится до нелепого прекрасно. Ни разу не встречал человека, который бы умудрялся даже спать красиво. По крайней мере, в реальной жизни. Всегда думал, что вот такая картинка, когда кто-то мирно дремлет, грудь мерно вздымается и опускается в такт дыханию, возможна только в кино. Живые же люди во сне подсовывают руку под голову, наполовину стаскивают с ноги носок и пускают слюни на подушку.

Кайо какой-то ненастоящий.

Наверное, я минут семь вот так стою и любуюсь на него. Семь минут. Мне нужна помощь. Серьезно.

«Вода, Фелипе, ты же попить шел!» – напоминаю я себе, пытаясь вспомнить истинную причину, вынудившую меня покинуть спальню. Крадусь на кухню, стараюсь не шуметь, но, разумеется, ничего из этого не выходит, ведь я такой же грациозный, как слон в посудной лавке. Распахиваю шкафчик, не рассчитав силы, и на пол вываливается пара сковородок. В утренней тишине кажется, будто грохнулись не две штуки, а две сотни.

Встаю на колени, чтобы прибраться, и внезапно чувствую: на кухне есть кто-то еще. На секунду мерещится, что меня посетил призрак умершей бабушки, который именно сейчас решил поведать мне, в чем кроется смысл жизни, или дать совет, как обрести душевное равновесие. Но, конечно, это не она (хотя я по тебе скучаю, бабуль!). Пришел Кайо.

– Помочь? – спрашивает он, выглядя именно так, как смотрелся бы человек, который только что проснулся от жуткого грохота.

– Нет-нет, все в порядке! – вру я. Ничего не в порядке. Я скрючился на полу в своей бежевой пижаме и практически уверен, что штаны сползли и обнажили верх задницы. Пустяки какие.

На том наше общение утром и заканчивается. В полном молчании я наливаю стакан воды и киваю на него Кайо. Он принимает подношение, издав какой-то звук, который нельзя отнести к нормальным словам. Мы просто стоим, пьем воду и молча пялимся в никуда.

Между глотками Кайо потягивается (должен признать, зрелище чудесное) – готов поспорить, у него ужасно болит спина. Невозможно провести ночь на нашем диване и проснуться как ни в чем не бывало. Даже на размокшей картонке определенно удобнее. Думаю, не завести ли беседу, спросить, как спалось, но быстро отказываюсь от намерения. Тишина становится почти невыносимой, а затем Кайо ставит стакан в раковину и уходит.

Я с облегчением выдыхаю.

Остаток утра тянется медленно и мучительно. После того как я его разбудил, Кайо больше не ложится, а устраивается на диване с книгой. Я маячу поблизости, пытаюсь ненавязчиво намекнуть, что можно и со мной пообщаться при желании. Я совершенно ничем не занят. Свободен как птица. Увы, Кайо слишком увлечен чтением, и я сдаюсь.