Неигра

– Прош-Прош, помоги мне! Я не прошу ничего особенного! Только то, что у меня и так уже есть! Пусть так всё и будет, и больше мне ничего не надо! Я бы навсегда осталась, как теперь, училась у Марины Романовны… И все, больше мне ничего не нужно! Ты ведь не растёшь, не изменяешься! Так сделай это и для меня!

– А тебе не наскучит все одно и то же?

– Если уроки эстетики будут каждый день – нет…

– Много эстетики – тоже не очень весело.

– Тебе же не скучно лежать и глядеть по сторонам!

– Я познаю ваш мир, – напомнил куклёныш, – а ты не увидишь ничего, кроме этих Джунглей.

– И пусть, мне ничего не нужно! И потом, если захочу, я тебя попрошу, и ты меня расколдуешь. Тебе ведь не трудно?

– Но я не умею колдовать!

– Ну Прош-Прош! Пожалуйста!

– Ничего я не умею! Учусь, читаю Книгу Жизни, и без толку! Ничего не понимаю! Хуже младенца!

– Неправда! Тебе стоит только подумать, и твои мысли воплощаются.

– А потом распоясываются и ведут себя, как хотят. Ты же знаешь! – впервые Прошка намекнул Полинке, что они всё же связаны общим знанием, что он заметил и помнит, что она сделала.

– Постарайся для меня, будь хорошим племянником!

– Не получится. Я совсем растерян. Я теперь даже рефлексирую!

– Ну и зря ты занимаешься такой ерундой!

Полинка вышла из комнаты, почти совершенно разочарованная в племяннике.

И Августа обращалась к Прошке со своими тревогами.

– Что же это! Уже скоро два месяца нет известий. А вдруг и правда – чума? Как ты думаешь, Анка не заболела?

– Нет. Чумой точно не заболела. – Отвечал Прошка, – в Испании сейчас нет эпидемии.

– Почему ты так уверен?

– Видел!

– Отсюда?

– Нет, по телевизору!

– А… Ну это и я видела. Но что-то же с ней не так!

– Да нет, она в шоколаде.

– Откуда же ты знаешь? Её по телевизору не показывали.

– Это я так видел, своими глазами.

– Прямо отсюда видел Анку?

– Ну да!

– И что она там делает? – нетерпеливо спросила Августа.

Прошка подумал.

– Мельтешит.

– Видишь, ты плохо разглядел! Во-первых, издалека. Во-вторых, она мельтешит. А я бы хотела знать наверняка. Ты можешь разглядеть – есть у неё потаённая печаль?

Прошка подумал и смущённо ответил:

– Наверное, не могу. Я не знаю, как это выглядит.

– Вот бы получить письмо… И понадобилась ей эта Испания! Кому она нужна? – досадовала Августа.

А письма всё не было. Августа подолгу простаивала у окна в надежде высмотреть далекую ненужную Испанию. А когда кормила птиц… Была у Августы такая хозяйственная привычка. Когда в доме оставался и попусту черствел хлеб, она специально выходила на улицу и крошила его для птиц. Причём не сидела там, где кумушки, чтобы её не отвлекали посторонними разговорами, а стояла под большим тополем, разглядывала птиц и подбадривала их. Эта привычка была из тех, что дарят ощущение надёжности, из тех, что помогают времени течь, как нужно, а человеку правильно его отмерять. Теперь, видя голубей, она думала о тех из них, что умеют носить письма. А вечерами учила испанский. Она не собиралась в Испанию, но все равно чувствовала себя ближе к Анке. Принялась читать Лорку, Маркеса и Кортасара в подлиннике. Она знала, что внучка не имеет привычки читать, но всё равно она теперь живёт там, как будто внутри этих текстов… Кто-то из них мог бы написать и о ней, если бы вдруг встретил в Мадриде… Да что там, непременно написал бы!