Неигра

Августа перелистнула страницу и нашла фотографию. Она ахнула и даже засмеялась. На нее смотрели веселые, ласковые, как будто любящие, глаза младенца. Девочка с фото тянула к ней ручки и болтала ножками. На ней было белое пышное платье. Перед объективом ребёнка держала строгая, неулыбчивая дама, как будто похожая на Анку, но в черном длинном платье, на вид настоящем старинном, с пелериной и большими пуговицами, с кружевными манжетами и воротником. Впрочем, и вся фотография была не цветная, а черно-белая, и белое немного пожелтело от времени. Таких было полно в плюшевых фотоальбомах Августы. Изображение окружали изящные виньетки, а причудливо заплетенная надпись говорила о том, что фотография была выполнена в мастерской мещанина Чижова в 1909-м году. Августа разглядывала и все больше удивлялась – ей показалось, что на карточке она сама во младенчестве, она припомнила, была такая карточка. Но радость ее нисколько не убывала оттого, что фотография оказалась настолько странной. Она читала и перечитывала письмо, потом погасила свет, легла в постель, стала глядеть на сизо-серое (когда выключишь электрический свет) ночное небо над городом и заснула довольная, как младенец.

«…Когда по телику звучит музыка, Августа слушает очень внимательно и шевелит пальчиками, как будто уже держит смычок. Виолончель ей очень нравится. Мы с двух лет начнем обучать ее музыке – здесь все дети учатся с двух лет. И математике тоже. Она будет такой же умной, как ты, ба! И она добьется успеха. Она будет счастливой и ей даже не придётся идти для этого в официантки. А тебе не нравился Кузя! Если бы ты увидела нашу „Испано-сюизу“!..»