Нейро-панк (СИ)

- О, это нечто ужасное и, вместе с тем, прекрасное, - сказал Пацци со своей проклятой неуместной торжественностью, - Это человек. Прекраснейшее и совершеннейшее творение. А если быть точным, составляющая часть этого творения. Эта часть зовется гневом.

Соломон едва не задохнулся от отвращения.

- Вы намеренно превратили человека в кровожадное чудовище!

- Я уже говорил вам, что не имею ровно никакого отношения к данным экспонатам. Ими был одержим предыдущий управляющий клиники. Да, этот несчастный – настоящий генератор норадреналина. Единственное, доступное ему чувство, это чувство гнева, который он изливает на всякого, кто не смог оказаться подальше. Другие чувства ему просто неведомы. Перед вами печальный памятник тому, каким мог бы быть наш с вами предок, если бы в его сознании кроме первобытной ярости не взошли иные всходы.

- Омерзительно.

- Но заставляет задуматься, не так ли?

Соломон постарался быстрее миновать страшную клетку. Заключенное в ней существо продолжало биться об решетку с леденящими душу звуками. А ведь это, действительно, был человек… Судя по всему, безжалостные нейро-хирурги Мафии просто вытащили из его сознания все, кроме слепой ненависти.

В следующей клетке кто-то стонал, но стон этот был странным, в нем было столько же боли, сколько сладострастия. Казалось, будто человек одновременно страдает и наслаждается.

Лицо сеньора Пацци скривилось, как от глотка не в меру кислого вина.

- Похоть. Дисгузтозо! Еще одна сторона человека, на которую мы стараемся не обращать внимания, но которая имеет над нами силу. Простая похоть, сеньор детектив. Совершенно естественное и животное чувство. Этот человек думает только об удовлетворении своего сексуального естества, и ни о чем кроме. Секс – суть его существования, а вне этой сути нет ничего. Он одержим похотью. Он готов совокупляться с представителями любых видов, полов и возрастов и, смею заверить, нет такой сексуальной перверсии, которая показалась бы ему чрезмерной. В данный момент… Да, он удовлетворяет свою страсть самостоятельно, чем обыкновенно занят почти весь день. Насколько я знаю, предыдущий администратор, забавляясь, иногда запускал в эту клетку кого-то из провинившихся подчиненных. И оставлял на несколько дней. Те из них, кто выходили живыми, как правило, теряли рассудок.

Соломон отвернулся от клетки, но успел заметить невероятно тощего человека, сидящего у стены и конвульсивно дергающегося. Его кожа местами вздулась и покраснела, местами была покрыта желтыми мозолями. Человек не прекращал стонать, подрагивать и совершать отвратительные движения с такой страстью, словно стремился изнасиловать сам себя. Соломона затошнило – и он не успел ничего ответить Пацци.

- Следующий обитатель едва ли шокирует вас. Его уродство другого рода. Но в своем роде он тоже прекрасный образец. Догадаетесь, чего, сеньор детектив?

Обитатель третьей клетки не старался вжаться в угол, оттого был хорошо заметен. Сперва Соломону показалось, что в нем нет ничего особенного. Человек был неподвижен, просто стоял и глядел куда-то в сторону. Лицо его не было обезображено неконтролируемыми страстями, как у двух его соседей. Но, приблизившись, Соломон понял, что в этой неподвижности есть что-то зловещее. Человек стоял, задрав подбородок, и смотрел в стену, даже не попытавшись взглянуть на проходящих мим, хоть и находился в полном сознании. Судя по всему, он не испытывал ни любопытства, ни необходимости в чьем-то обществе. Он смотрел на что-то, и был столь увлечен, что казался застывшей статуей из камня землистого цвета. Он был грязен, от него ужасно пахло, от одежды остались бесформенные лохмотья на груди и бедрах, но он не делал попытки очиститься или скрыть наготу. Он был захвачен созерцанием чего-то столь прекрасного, но ничто остальное просто не имело значения. Сделав шаг, Соломон увидел ртутный блеск на стене и понял, что созерцал этот человек.

- Зеркало, - сказал Пацци, щелкнув длинными пальцами, - Думаю, вы уже поняли. Это гордыня. Человеческая спесь – особая сущность, которая не видит собственной оболочки. Да, этот человек может сутками стоять неподвижно, любуясь собой. Он считает себя идеалом, венцом творения, небожителем, самой прекрасной формой жизни в обитаемом мире, бесконечно далекой от нас. Простых людей он настолько презирает, что не одаривает их даже взглядом. Общаться с нами – оскорбление для него. Как вам тако*е?

- Мне казалось, мы спешим, - процедил Соломон.

- Не переживайте, дом окружен моими людьми. Если то, что мы ищем, попытается сбежать, его быстро схватят. Мы не Транс-Пол, но опыта нам не занимать. Давайте ознакомимся с оставшимися экземплярами. Заверяю вас, сеньор детектив, хоть каждый из них и отвратителен сам по себе, в целом они являют очень поучительное и интересное зрелище.