Нейромант

— Бесполезно, ковбой,— сказала Молли, когда Кейс привычно вытащил из кармана восьмиугольник.

— Как это? А ты не хочешь? — Он протянул ей таблетку.

— Ты забыл о своей новой поджелудочной и о новых тканях в печени. Армитидж специально придумал их, чтобы избавить тебя от этого дерьма.— Девушка слегка коснулась протянутой таблетки бордовым ногтем.— Ты теперь биохимически невосприимчив ни к амфетаминам, ни к кокаину.

— Вот же мать твою,— оторопел Кейс.

Он с сомнением посмотрел на таблетку, а затем на девушку.

— А ты попробуй. Съешь хоть дюжину. Ничего не почувствуешь.

Кейс так и сделал. И ничего не почувствовал.

После трех кружек пива Молли расспросила у Раца, где можно посмотреть бои.

— У «Сэмми»,— коротко ответил тот.

— Пойдем,— сказал Кейс,— я слышал, они там друг друга даже убивают.

Спустя час Молли купила билеты у тощего тайца в белой футболке и мешковатых спортивных трусах.

«Сэмми» находился недалеко от порта за оптовым магазином, надутый серый купол с тонкой стальной сетью несущих тросов. Входом служил примитивный воздушный шлюз–коридор, с дверьми на каждой из сторон, чтобы сохранить избыточное давление, которое поддерживало купол. Помещение освещалось флюоресцентными кольцами, привинченными к фанерному потолку на равных промежутках: правда, большинство из них было разбито. Сырой, затхлый воздух вонял потом и бетоном.

Кейс совершенно не ожидал, что за таким убожеством последуют ярко освещенная арена, многочисленная толпа зрителей, напряженная тишина и огромные, как бы сотканные из воздуха, светящиеся фигуры под куполом. Ровные ряды.широких бетонных ступеней возвышались над круглым помостом, окруженным тускло поблескивающими зарослями проекционного оборудования. Весь зал окутывал полумрак, только исполинские голограммы высоко под куполом, мерцая и переливаясь, повторяли каждое движение двух мужчин, напряженно кружащих по арене. Повсюду над зрительскими рядами поднимались плоские облака сигаретного дыма, которые медленно дрейфовали, пока не попадали в потоки воздуха от компрессоров, нагнетавших воздух под купол. В зале не раздавалось ни звука, только приглушенное урчание компрессоров да многократно усиленное дыхание бойцов.

Мужчины кружили по арене и отражались цветными бликами в «глазах» Молли. Голограммы увеличивали изображение в десять раз, и ножи в руках огромных призраков были почти метровой длины. Кейс вспомнил, что бойцовый нож держат как рапиру: четыре пальца согнуты, большой по лезвию. Оружие словно двигалось само по себе, совершая некую последовательность ритуальных движений, в ожидании, пока кто–нибудь из соперников не допустит ошибку. Задрав голову, Молли следила за перипетиями поединка, ее лицо оставалось спокойным и невозмутимым.

— Пойду принесу чего–нибудь перекусить,— сказал Кейс; она молча кивнула, полностью поглощенная созерцанием танца смерти.

Кейсу здесь не понравилось.

Он встал и пошел по темному проходу. Слишком уж тут темно. И слишком тихо.

В зале сидели по большей части японцы. Они не были жителями Ночного Города. Техи из промзоны. Вероятно, посещение данного зрелища одобрил совет по культуре и отдыху какой–нибудь корпорации. Кейс на мгновение представил, что значит проработать всю жизнь в одном дзайбацу. Жилье компании, гимн компании, похороны, организованные компанией.

Кейс почти обогнул зал, прежде чем нашел лотки с едой. Он купил якитори на палочках и две высокие вощеные коробки пива. Кейс взглянул вверх и увидел, что грудь одного из голографических гладиаторов окрасилась кровью. Он не замечал, как густой коричневый соус стекает с палочек ему на пальцы.

Еще семь дней, и он подключится к деке. Если сию секунду закрыть глаза, можно увидеть матрицу.

Тени в зале плясали в такт движениям голограмм.

И вдруг, совершенно неожиданно, затылком, Кейс почувствовал какой–то безотчетный страх. Холодный пот тонкой струйкой побежал по ребрам. Операция прошла неудачно. Ведь он все еще здесь, всего лишь жалкий кусок мяса, и нет никакой Молли, завороженно глядящей на замысловатые зигзаги, которые описывают ножи; нет в «Хилтоне» никакого Армитиджа с деньгами, новым паспортом и билетами. Все это лишь сон, жалкая фантазия. Слезы застлали ему глаза.

Из яремной вены одного из призраков хлестала ярко–алая кровь. Толпа взревела, зрители вскакивали, орали, размахивали руками… Творилось нечто совершенно невообразимое… А высоко вверху одна из фигур рухнула навзничь, замерцала и погасла.

В горле застыл сырой рвотный ком. Кейс закрыл глаза, сделал глубокий вздох, снова открыл и вдруг увидел, как мимо идет Линда Ли, в ее серых глазах застыл ужас. На ней был все тот же французский комбинезон.

Она скрылась во мраке зала.

Как–то машинально он бросил цыплят и пиво и помчался за девушкой. Потом он не мог вспомнить — кричал ли он ей вслед, окликал ли ее по имени.

Откуда–то сбоку и сзади — тончайший луч красного света, вспыхнул и погас. Под тонкими подошвами — грубый, неровный бетон.

Белые кроссовки мелькали где–то впереди, у самой стены зала, и снова резанул по глазам тонкий красный луч.