Нейромантик

– Да, что-то вроде этого. Послушай меня, Котелок, и, пожалуйста, будь внимателен, хорошо? Мне кажется, Армитаж готовит налет на ИР, принадлежащий "Тиссье-Ашпул". Электронная основа этого ИР находится в Берне, и он связан с еще одним ИР, в Рио. ИР в Рио – тот самый, что приплюснул тебе мозги в первый раз. И еще мне кажется, что оба они связаны с виллой "Блуждающие огни", родовым поместьем "Тиссье-Ашпул", расположенным в хвосте Веретена, и, судя по всему, предполагается, что мы должны вломиться туда с нашим китайским ледорубом. Итак, если Зимнее Безмолвие заправляет всем шоу, он хочет, чтобы мы все это сожгли. Чтобы мы сожгли его самого. Он хочет сжечь сам себя. Однако то, что зовет себя Зимним Безмолвием, пока что старается выступать на моей стороне и, вероятно, хочет заменить мною Армитажа. Итак: что происходит?

– Мотивация действий, – сказал конструкт. – С этими ИР самое сложное – понять их мотивы. Это не люди, понимаешь?

– Ну, это-то понятно.

– Нет. Я имею в виду, что они совсемне люди. Что и зачем они делают – понятно только им. Вот я тоже не человек, но реагируюкак человек. Уловил разницу?

– Обожди, стой, – сказал Кейс. – Тыобладаешь разумом или нет?

– Понимаешь, вроде быда, хотя я всего лишь кусок кремния, часть ПЗУ. Один из этих дурацких философских вопросов, вот что я хочу сказать...

Жуткое ощущение не-смеха прокатилось по спине Кейса волной мурашек.

– Я не смогу написать поэму, потому что никогда этого не умел. А этот ИР – он сможет это сделать. Тем не менее, он ни в коем случае не человек.

– Следовательно, ты полагаешь, что нам не дано понять его мотивы?

– Он принадлежит самому себе?

– У него швейцарское гражданство, но "Т-А" владеют программным обеспечением и электронной материальной основой.

– Классно, – сказал конструкт. – Это как, например, будто твоя голова принадлежат мне, а мысли имеют швейцарское подданство. Однако! Незавидная доля у этих ИР.

– Так что же, он действительно собирается сжечь самого себя? – Кейс пустился в бессистемное странствование по инфопространству. Матрица расплылась, фрагментировалась, перед Кейсом предстал комплекс розовых сфер – база данных металлургического картеля "Сикким".

– Автономия – вот камень преткновения всех проблем, связанных с любым ИР. Мне кажется, Кейс, твоя роль в этом деле сводится к избавлению его от особых сдерживающих предохранителей, ограничивающих степень развития и самосовершенствования этой цыпки. Мне, например, совершенно непонятно, по каким признакам ты отличаешь ходы, предпринимаемые компанией-владельцем, от ходов самого ИР; отсюда-то и могут проистекать основные ошибки. – Снова леденящее ощущение скребущего душу смеха. – Видишь ли, эти штуки, они могут работать действительно очень сильно. Ведь поскольку они управляют делами компании, они могут, например, закупить у самих себя время, чтобы писать кулинарные книги или что-нибудь типа этого. Однако в ту самую минуту, а лучше сказать – наносекунду, когда они начинают продумывать способы заняться саморазвитием, при помощи которых могли бы стать умнее, срабатывает тьюринговое устройство и выправляет их действия. Этим гадамникто не доверяет. У каждого из этих ИР словно бы имеется электромагнитная пушка, приваренная ко лбу.

Кейс бесцельно разглядывал розовые сферы "Сиккима".

– Хорошо, – сказал он наконец. – Я ввожу диск с этим вирусом. Я хочу, чтобы ты глянул, что он из себя представляет, и сказал мне, что думаешь по этому поводу.

Ощущение соглядатая, читающего через плечо, на несколько секунд пропало, потом снова вернулось.

– Крутая штука, Кейс. Это медленный вирус. По предварительной оценке, процесс вырезания окна в военной системе займет часов шесть.

– Или в ИР, – Кейс вздохнул. – Мы сможем его запустить?

– Конечно, – сказал конструкт, – если только у тебя нет болезненного страха смерти.

– Ты начинаешь повторяться, приятель.

– Такова уж моя природа.

Когда Кейс вернулся в "Интерконтиненталь", Молли спала. Он сел на балконе и принялся следить, провожая взглядом, за авиетками с радужными крыльями из полимерной пленки, забирающимися все выше и выше вдоль закругляющейся оболочки Веретена – их треугольные тени скользили по лужайкам и крышам, пока аппараты не исчезали за полосой светоносной системы.

– Я хочу ширнуться, – сказал он голубой искусственной глубине неба. – Я хочу быть под кайфом, понимаешь? Обмануть поджелудочную, отводы в печенке – послать все это к черту. Хочу ширнуться.