Нейромантик

– Вот это, – Молли вытянула вперед правую руку, сложив ладонь так, будто держала в ней невидимый фрукт, – стоит очень дорого. – Из-под ногтей ее руки выскользнули пять бритв и медленно втянулись обратно. – Нужно было тратиться на поездку в Тибу, платить за операции, платить за то, что мою нервную систему перестроили так, чтобы я приобрела необходимую скорость рефлексов, иначе я не смогла бы управляться со всеми этими штучками... Ты знаешь, как я начинала? Как я зарабатывала свои первые деньги? Вот здесь. Не конкретно здесь, но в таком же месте, как это, в Мурашовнике. Тогда мне это казалось смешным, потому что после того, как мне вживили чип– выключатель, это стало похоже на легкие деньги. Только иной раз просыпаешься с плохим самочувствием – и все. Бездушная вещь напрокат, вот такие дела. Когда все это происходит, тебя как личности просто нет. В том клубе были программы на любой вкус, только плати деньги. И клиенты платили...

Молли хрустнула пальцами.

– Ну, ладно. Я зарабатывала деньги. Но дело было в том, что выключатель и те системы, которые мне вживляли в Тибе, оказались несовместимы. Поэтому мое рабочее времяпрепровождение начало просачиваться в мое сознательное состояние, и я начала кое-что вспоминать... Поначалу это были просто дурные сны, не всегда плохие.

Молли улыбнулась.

– Вскоре это начало принимать странный оборот.

Она вытянула из пачки Кейса сигарету и закурила.

– Клуб вызнал, что я делаю со своими деньгами. Бритвы у меня уже были, но наладка нейромоторов требовала еще трех поездок. Мне еще рано было бросать работу марионетки. – Молли затянулась и выпустила струю дыма, увенчав ее тремя замечательными кольцами. – Сволочь, заправлявшая клубом, имела выход на программистов, которые стряпали эти софты. В Берлине – ты, наверно, знаешь, оттуда идет вся похабщина. Я так и не узнала, кто написал для него ту программу, но она вся была основана на классике.

– Они знали, что ты осознаешь, что происходит? Что ты находишься в сознании во время работы?

– Я не была в сознании. Это было похоже на инфопространство, только пустое. Цвета серебра. Там пахло дождем... И там можно было видеть собственный оргазм, в виде сверхновой на краю пустоты. Но постепенно я начала вспоминать... Как сны, ты понимаешь? А они ничего мне не говорили. Они врубали этот софт и запускали в меню особый заказ для гурманов.

Кейсу казалось, что голос Молли доносится к нему откуда-то издалека.

– И я все знала, но продолжала молчать. Мне нужны были деньги. Сны становились все хуже и хуже, и сначала я убеждала себя, что некоторые из них – просто сны, но постепенно я стала догадываться, что босс прогоняет через меня половину клиентуры. Ничего, Молли от избытка кайфа не треснет, говорил босс, и увеличивал мою ежедневную нагрузку.

Молли тряхнула головой.

– Этот свин зарабатывал на мне в восемь раз больше того, что платил мне, и думал, что я ничего не знаю.

– И на чем же он зарабатывал?

– На дурных снах. Самых дурных. Один раз... один раз, я тогда только что вернулась из Тибы...

Молли бросила на пол сигарету, раздавила ее каблуком сапога, снова села на кровать и прислонилась спиной к стене.

– В тот приезд в Тибу хирурги забрались в меня особенно глубоко. Операция была сложной. И, вероятно, нарушила работу выключателя. И я очнулась как раз тогда, когда обслуживала клиента...

Ее пальцы судорожно вцепились в пластиковый мат.

– Он был сенатором. Его портреты можно было увидеть на улицах. Мы оба были в крови. И мы были не одни. Она была вся... – Пальцы Молли еще глубже ушли в мат. – Мертвая. А этот жирный боров без остановки твердил: "В чем дело? В чем дело?" Ведь мы еще не закончили...

Молли начало трясти.

– Поэтому я дала сенатору то, чего он действительно хотел, ты понял меня?

Дрожь ее тела прекратилась. Она отпустила пластиковое покрытие кровати и пальцами, как гребенкой, прочесала свои черные волосы.

– Клуб, конечно, порвал со мной контракт. Некоторое время мне пришлось скрываться.

Кейс смотрел на нее расширенными глазами.

– А Ривейра сегодня вечером просто попал по больному, – продолжила Молли. – Мне кажется, что оножелает, чтобы я ненавидела Питера по-настоящему сильно, чтобы я психанула и занялась им всерьез.

– Занялась им?

– Да, пошла бы за ним следом на виллу. Он уже там, внутри. В "Блуждающих огнях". По приглашению леди Три-Джейн, после всякого там дерьма с посвящением и тому подобным. Она была тогда в ресторане, в частной ложе, или как оно там...

Кейс вспомнил лицо девушки, которую увидел в ресторане.

– Ты собираешься убить его?

Молли улыбнулась. Очень холодно.

– Он и без того уже на полпути к смерти. Осталось совсем чуть– чуть.

– Я тоже пообщался с ним, – сказал Кейс и рассказал Молли про окно, запинаясь там, где ему приходилось пересказывать то, что Лонни Зон говорил о Линде. Молли кивнула.

– Может, оно хочет, чтобы ты тоже кого-нибудь здорово ненавидел?

– Пожалуй, я уже ненавижу его.

– А может, ты ненавидишь себя?

– Как это было? – спросил Кейса Брюс, когда тот забирался в седло мотоцикла.

– Зайди как-нибудь, посмотри, – посоветовал Кейс, растирая глаза.