Нейроны льда

– Это невероятная удача. – Задумчиво произнесла Домна. До встречи с Даниэлем она была одна во всех делах. И дружила в школьные годы только с Ладой, которая тоже была единственным ребёнком.

На работу они отправились пешком. Моросил мелкий дождь и путь был неблизким, но свежий воздух приободрил молодых женщин, вся улица, сырая и тихая спросонья была в их распоряжении.

– Ты ещё пожалеешь, что связалась со мной, – прямо сказала Анисия, пользуясь молчаливым безлюдьем вокруг. Шесть тридцать пять утра. Желающих прогуляться в это время в конце октября в сильный туман не нашлось.

– А что мне может угрожать?

– Пару лет назад я на педсовете защищала молодую воспитательницу. Нужно было освободить место и девчонку тупо оклеветали, а Правищева не терпит противодействия, она внесла моё имя в чёрный список. У нас если начальство хочет из кого-нибудь высосать душу, распространяет слушок: «Она у нас тварь. Избила ребёнка. А я, добрая начальница, держу её из жалости, кому ещё такая нужна?». Достаточно напеть эту песню нескольким знакомым или малознакомым родительницам или бабушкам, и хоп! Дело сделано: раз заведующая говорит, значит правда. Она же заведующая. И знаешь, что забавно? Все этому верят! Родителям плевать, что их дети довольны воспитательницей: слово Правищевой закон, люди под гипнозом её чернушной убедительности. Исчезновение Красавицы Осени во время утренника и ругань на педсовете только цветочки. Как только она узнает, что мы с Борисом решили развестись, травить будет по-настоящему.

– У вас такие бешеные условия труда, междоусобицы, крепостного права только не хватает. – Проговорила удивлённая Домна. – Борис это твой муж?

– Да, мы сразу договорились, что у нас будет свободный брак. Так, что если он хочет секса на стороне…

Ни подруг ни родных Анисия не собиралась посвящать в свои семейные дрязги: был, конечно, и мат, и крики, и её отчаянные слёзы, но при желании можно почти всё впихнуть в ёмкое понятие «договорились».

– Не верю своим ушам! – Домна покачала головой. – Я считала тебя такой спартанкой. Такой скрупулёзной и всё такое, а ты согласилась на эту гадость… Прости.

– Нет, ничего.

– Прости, – искренне огорчилась Домна. – Я недавно сбежала от человека, которого до сих пор люблю. Мне бывает ужасно грустно в этой деревне. Я сама виновата, конечно. Ну, не будем обо мне. Обещаю, что буду молчать о твоём секрете, в надежде, что ты не выдашь мой.

– Первые годы мы горели как пламя и не могли оторваться друг от друга, говорили про абсолютное доверие. Клялись во всякой ерунде… – Анисия решила быть к мужу справедливой.

– Кто изменил первым?

– Я.

– Не-е-ет.

– Борис так достал меня с разговорами о величии своей матери, что я назло им обоим записалась на курсы парикмахеров. Там был один барбер, он показывал мастер-класс и рассказывал про лучшие марки ножниц. Мы стали видеться время от времени. Обедали, гуляли по городу. И он поделился, что любя жену, в сексе считает её предсказуемой и это его напрягает. Я рассказывала ему, как занятия любовью видит женщина, он мне рассказывал о мужской стороне вопроса. Мы так увлеклись, что решили попробовать друг с другом ради спортивного интереса. До оргазма дело не дошло, мы поняли, что совершили глупость и расстались. Видимся иногда как приятели.

– И ты конечно сразу призналась.

– Нет, – возразила Анисия. – Борис не знает до сих пор. Но чувства не обманешь. Всё происходящее между нами стало совершенно не то. Мы не смотрим друг на друга с вожделением. Перестали бывать вместе. Мне так нравилось, что меня оставили в покое и можно учиться стричь! Я неимоверно радовалась, а Борис… встретил ЕЁ. Не знаю, кто она, но он просто ослеплён. Скоро бросит меня. Это греет.

– Серьёзно?

– Да, ведь после развода Лена останется со мной. – Пожала плечами Анисия.

– Ну ты и стерва, – с восхищением проговорила Домна.

– А ты вернёшься во Францию?

– В Италию. – Поправила Домна. – Если бы не Даниэль, я бы… нет, до лета я здесь.

Рабочий день всё же наступал тёмным полчищем минут и часов, высокой волной смертельной схватки первого дня войны. Визиты смерти громко напоминают о битве за время для живых.

Совершенно никто не собирался пускать детей на утреннюю зарядку в перепачканный кровью зал.

Правищева употребила старые связи – детский сад не закрыли, но репутация заведующей была подмочена – ни чем-нибудь, смертью. Елена Самуиловна ещё вчера обзвонила сотрудниц и строго настрого приказала им держать язык за зубами. Родители ужасались, сплетничали, но покорно привели детей с утра пораньше. Куда деваться? На местах их работы никто не умер, и скупые будни требовали дань.