Неискренне ваш

– Его любимая жена покалечилась на горнолыжной трассе, – с деланым сожалением сообщила Маргарита, – у нее множественные ушибы, повреждены внутренние органы, переломаны ребра… Андрей Аркадьевич срочно вылетел в Австрию и передал бразды правления Локоткову, так что… Уж не обессудь. Может быть, заберешь свое барахлишко? Идиотские игрушки, цветочки… Я сразу донесла до руководства, что ты – несерьезная кандидатура на серьезный пост.

Услышав торжество в ее голосе, Саша не сдержалась и ответила:

– Наверное, обидно получить повышение только потому, что кто-то переломал ребра.

После чего неторопливо подошла к столу, подняла коробку и, не произнеся больше ни слова, двинулась к выходу. Вышла в общий зал, но далеко уйти не успела.

– Эй, Зимина, – окликнула ее Маргарита.

Саша обернулась и увидела Гламурную воблу со своими собственными рабочими туфлями в руках, которые она вчера перед уходом спрятала под столом. Маргарита держала их за задники двумя пальцами с показной брезгливостью. Заметив, что за сценой наблюдают другие сотрудники, она качнула рукой и вышвырнула туфли из кабинета. Потом улыбнулась змеиной улыбкой и захлопнула дверь.

Умирая от унижения, Саша подобрала «лодочки» и с коробкой под мышкой добрела до знакомого пластикового закутка. Идти пришлось словно сквозь строй. Каждый, кто видел, что случилось, следил за ней с жадным любопытством. Одна молоденькая сотрудница, кажется, даже сфотографировала Сашу. Черт побери, сбылся самый худший ее кошмар. Ей не просто отказали в должности, ее прилюдно высекли. Да уж, Маргарита Тарханова и Локотков – два сапога пара.

Саша устроилась на привычном месте, водрузила злосчастный цветок на подоконник и, сжав зубы, уставилась в окно. Здесь, за пластиковой перегородкой, ей захотелось расплакаться, но девушка понимала, что делать этого ни в коем случае нельзя. Не сейчас. Иначе Гламурная вобла офигеет от счастья. Нельзя доставлять ей такое удовольствие.

Господи, и ведь она уже похвасталась Горохову! Сказала, что назначена вице-президентом. А теперь что? Когда они встретятся…. Нет, если они встретятся, придется признаться в том, что ее не повысили. Может быть, для него это и не имеет особого значения, но для нее – еще какое. После того как Горохов вышвырнул ее из своей жизни, она целиком сосредоточилась на карьере. И что в итоге получила? Она по-прежнему – младшее звено, все ее усилия, работа без выходных, задержки в офисе до полуночи – все пошло коту под хвост. Какая невероятная, чудовищная несправедливость.

Она подумала про Варжика, про несчастье, которое случилось с его женой, и, преисполнившись сочувствия, запретила себе расклеиваться. Помнится, приятель Димка Пух еще в школе учил ее противостоять внезапным нападениям: «Напряги пресс, чтобы удар не достиг цели». Саша решила, что сейчас тоже пришло время напрячь пресс.

– Александра Олеговна, – вывел ее из задумчивости знакомый обиженный баритон, и на стол упала огромная тень.

– Чего тебе, Винтовкин? – спросила Саша, пытаясь проглотить комок в горле.

– У меня возникли проблемы нравственного характера, – сообщил тот, войдя за перегородку и заполнив собой крохотное пространство.

– В каком смысле? – спросила Саша, не поворачивая головы. Она не знала, какое у нее сейчас выражение лица.

– Вчера по вашему приказу я пригласил Антипову в кино, – доложил Винтовкин.

– Что ты сделал по моему приказу? – Саша обалдела и потому тут же позабыла о собственных горестях. Оттолкнулась каблуками от пола, заставив вращающееся кресло развернуться к неугомонному сотруднику.

– Я пригласил ее в кино, купил ей целое ведро поп-корна, а потом еще до дому проводил. Думал, она заберет свою докладную записку.

Саша смотрела на него с недоверчивым интересом, даже затаила дыхание.

– И как, забрала? – осторожно спросила она.

– Не знаю. Не уверен, – ответил Винтовкин. – Я с утра зашел к ней в кабинет, а она закрыла дверь и полезла ко мне целоваться. Что мне теперь делать, Александра Олеговна? Это был ваш приказ – решить дело полюбовно. Я не думал, что Антипова воспримет все так буквально.

– По-твоему, это Антипова все восприняла буквально? – не поверила Саша.

– Ну да! Я вроде как извинялся, заглаживал свою вину, а она вон что. И что мне теперь делать?

– Винтовкин, я боюсь отдавать тебе приказы. Ты слишком инициативный. А инициатива да плюс усердие – это просто фугасная бомба. Если ты не хочешь целоваться с Антиповой, нужно сообщить ей об этом прямо сейчас.

– Думаете? – Винтовкин казался искренне озадаченным.

– И не смей говорить, что ты действовал по моему приказу, это неправда. Ни в какое кино я тебя не отправляла и денег на билеты из бюджета не выделяла.

– Я подумал, что после кино ей будет нечем крыть.

– Мог бы подарить ей коробку конфет, – донесся из-за перегородки голос Тани Ясеневой. – Конфеты она до дома донесла бы сама, не пришлось бы ее провожать. Не возникло бы интимных моментов.

– Какие интимные моменты? – испугался Винтовкин. – Мы смотрели боевик со стрельбой, я два часа сидел в напряжении.

Танина голова возникла из ниоткуда. Как всегда, у головы был нравоучительный вид.