Неискренне ваш

– Зуб даю, Антипова тоже два часа сидела в напряжении. Ждала, что ты возьмешь ее за руку.

– Она сама сто раз брала меня за руку, – чистосердечно признался Винтовкин. – В кино было много страшных сцен. Когда Николас ван Кит прыгнул с крыши на врага, чудовище прямо в воздухе принялось рвать его на куски, кровь и мясо так и летели в стороны.

– Какая гадость, – в сердцах сказала Саша. – Винтовкин, уйди с моих глаз.

– А что мне делать с докладной запиской?

– Не знаю. Хочешь, поцелуй Антипову, чтобы она тебе ее вернула. Хочешь, женись на ней. Только бы инцидент был исчерпан. Не желаю больше слышать о ваших разногласиях.

– Слушаюсь, – покорно ответил Винтовкин и попятился. Потом приостановился и спросил: – Александра Олеговна, а правду говорят, что вы по-прежнему будете возглавлять творческие группы?

– Буду, – тусклым голосом ответила Саша. – Вице-президентом сделали Тарханову.

– Ой, – пискнула Таня Ясенева и мгновенно скрылась из виду.

Вероятно, торопилась пронести весть по всем отделам. Хотя для многих это уже не станет неожиданностью. Наверняка сама Гламурная вобла широко поделилась счастьем с коллегами еще до Сашиного прихода.

– Я так рад, – признался Винтовкин, застеснявшись. – Вы – лучший директор на свете.

– Иди, Макс, – посоветовала Саша, вздохнув. – А то в конце концов тебе придется жениться и на мне.

Винтовкина как ветром сдуло.

– Так, – сказала Саша негромко и хлопнула ладонями по столу. – Нужно взять себя в руки.

Взять себя в руки не получалось. На улице бушевал май, все цвело, пахло, зеленело, гудело и сияло. Солнце так и лезло в окна, от острых запахов кружилась голова, по городу ездили чистые машины, а во дворах коты распевали свои любовные песни. Саша находилась в страшном смятении. Ей нужно проглотить горькую пилюлю и снова твердо стать на рельсы. Как не вовремя она потерпела фиаско!

Весь день у Саши пошел наперекосяк. Она путалась в документах, чуть не расплакалась на совещании и едва не нагрубила Локоткову. Когда он представлял Маргариту Тарханову как нового вице-президента и члена совета директоров, Саша до крови прикусила нижнюю губу. Потому что все сразу посмотрели на нее. Пришлось сделать хорошую мину при плохой игре и улыбнуться. Улыбка, конечно, получилась кривоватой.

Короче говоря, в семь часов вечера она выкатилась из офиса, отдуваясь, как прачка, вручную перестиравшая десять мешков белья. И сразу наткнулась взглядом на отца. Поразительно, но он выглядел как обычно – растрепанный, в клетчатой рубашке, привычном пиджаке и даже в тех же самых очках, которые носил, не снимая, лет уже, наверное, десять. «Что же это Лина его не облагородила?» – невольно подумала Саша. Ей представлялось, что отец поменял стиль и станет похож на европейца. Но он был похож на себя прежнего, и от этого узнавания у Саши екнуло сердце.

Заметив дочь, Олег Петрович Зимин широко улыбнулся и помахал рукой.

– Сашка, я тут! – крикнул он и двинулся ей навстречу широким шагом. – Господи, какая же ты стала взрослая! И такая красавица… Можно я тебя обниму?

Саша, раздавленная тем, что случилось сегодня на работе, не только позволила себя обнять, но еще и расплакалась у отца на груди. Сразу, как дура.

– Милая моя, да ты что? – растерялся Олег Петрович. – А ну-ка, перестань сырость разводить. Я думал, ты мне обрадуешься.

– Я обрадовалась. – Саша отстранилась, достала бумажный платок и с чувством высморкалась. – Просто я готовилась поразить тебя тем, что меня сделали вице-президентом… А меня не сделали. Прямо сегодня и не сделали. Не получилось у меня блестящей карьеры.

Она посмотрела на отца исподлобья.

– Ужасная история, – пробормотал тот. – Ты мне потом все подробно расскажешь, хорошо? А пока что бери меня под руку и пойдем отсюда. Поплачешь по дороге. А лучше вообще не плачь. Подумаешь, не получила должность! Ты еще всем покажешь, Сашка. Я точно знаю, что ты – как это говорят? – крутая девчонка.

Саша в последний раз хлюпнула носом, ловко метнула скомканный бумажный платок в урну и взяла отца под руку. Они быстро пошли по тротуару прочь от офиса. Саша то и дело прижималась щекой к отцовскому плечу и нюхала его пиджак, как собака, нашедшая потерявшегося хозяина. Сначала они с отцом сбивчиво рассказывали друг другу все подряд, обменивались короткими вопросами, потом немного успокоились, и Олег Петрович сказал:

– Я ужасно рад, что ты ответила на мой телефонный звонок. Нечестно было со мной воевать.

– Я и не воевала, – пробормотала Саша.

– Ну да, конечно, – скептически возразил Олег Петрович. – На письма не отвечала? Не отвечала. Телефонную трубку дома бросала? Бросала. Номер своего мобильного сменила? Сменила. Из всех социальных сетей ушла? Ушла.

– Ты даже это заметил, – удивилась Саша.

– Как же не заметить? Я пытался добыть информацию всеми доступными способами. Мне, знаешь ли, унизительно было просить знакомых узнать хоть что-нибудь о моей собственной дочери.

– Понимаю. Они подумали бы: он натворил что-то ужасное, раз родной ребенок не хочет с ним общаться.