Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

– А на сувениры, – объяснил американец. – Они блестят, и таких ни у кого нету. А уж когда сообразили, каково назначение CD-плееров, то нашего агента скрутили, приставили пистолет к виску и потребовали показать, где он берет такие вещи.

Выработанная совместно концепция предполагала такие случаи и допускала кратковременное перемещение обитателей пятьдесят третьего в наше время. Поэтому агент согласился. В условленное время бандитствующий предприниматель оказался в современном супермаркете, где чуть не сошел с ума. Но не от внезапного осознания того, насколько велика пропасть между его техническими знаниями середины двадцатого века и достижениями века двадцать первого, как предполагал Барсов, а от высоченных, по его понятиям, цен. Он метался по всем отделам, сгорая от желания унести с собой все – от презервативов до растворимого кофе в пакетиках, но его финансов едва хватило на плохонький галстук с Симпсонами.

– Мы наблюдаем за ним сейчас, – жизнерадостно сказал американец. – Он пытается скопить деньги на первую партию товара. Правда, на прошлой неделе он узнал, что крупная строительная американская компания выпустила огромную партию электрических выключателей двадцать первого века. Причем компания произвела их сама, подглядев у кого-то дома. В результате он стал страдать тяжелым неврозом, облысел и развелся с женой. Сказал на суде, что жена слишком много ест.

В Германии дела обстояли ничуть не хуже. Там предпринимательская жилка забилась даже у добропорядочных домохозяек. Томас Диттер, пустив фотографии по кругу, рассказал, как Хельга Уолтерс, вначале с негодованием отвергнувшая саму идею телекомедии, потом стала хвастаться ею перед подругами. Дальше – больше. Сообразив, что подруги валят в ее дом толпами, прихватывая с собой родных и знакомых, она стала брать с них деньги за вход. Постепенно цены обогнали стоимость билетов в кинотеатры чуть ли не втрое, но толпа зрителей только увеличилась. Ее ближайшая подруга, которая живет с ней по соседству, устраивает мужу скандалы, требуя такого же зажигательного секса, телевизора и нового источника дохода.

Наблюдается большой подъем швейной промышленности – женщины хотят себе модных платьев. Старые ателье, выпускающие традиционную продукцию, пытаются задавить новых конкурентов, не гнушаясь поджогами, обливанием готовых платьев всякой гадостью прямо в магазинах.

– Взывание к их совести и порядочности – пустой номер, – озабоченно сказал Диттер. – Пробуем разные виды воздействия. Пока наиболее действенный рычаг – страх перед разоблачением. На наказания и штрафы им наплевать, но, когда мы попробовали вывешивать фотографии хулиганов во всех магазинах и на улицах, моментально помогло. Стыдно им, видите ли. Знакомые осуждают и перестают здороваться. Но мы продолжаем экспериментировать.

Когда настала очередь Барсова, он тяжело вздохнул.

– У нас нет таких масштабных результатов, – сказал он. – Предпринимательство, как вы понимаете, было невозможно в Советском Союзе. Но если невозможна деятельность, то возможны хотя бы мечты о ней. Однако ни от кого мы не слышали таких идей, как торговля артефактами. Если не считать одного случая мелкого хулиганства, когда с нашего агента содрали галстук в клубе на танцах и попытались обменять его на бутылку водки.

– А как реагируют на его одежду в публичных местах? –поинтересовался поляк.

– Когда он приходит в ресторан или на танцы, от него шарахаются, как от зачумленного, и обзывают пижоном, – печально поведал Барсов. – Мы имеем только один донос на агента женского пола. Студентки были сражены ее косметикой в красивых упаковках – так они решили упрятать ее в тюрьму.

– Меня больше всего удивляет следующее, – задумчиво продолжал он. – Прошу внимательно посмотреть этот сюжет.

Он вставил диск, и на экране появились Савченко и Козлов, которые, высунув язык, гонялись за Сергеем по кругу, теряли его, бежали к его дому, где все начиналось сначала.

– Видя непонятные им вещи и сталкиваясь с явлениями, которые мы могли бы назвать мистическими, – взять хотя бы исчезновения наших агентов на их глазах и прочее, – они не пытаются понять или хоть как-то объяснить суть происходящего. Инопланетян, например, вспомнить.

– Ну, коллега, – густым басом произнес француз Поль Кастлер, обладатель роскошной седой шевелюры. – Инопланетяне для них – буржуазные выдумки. Вы знаете, – он пригладил свои волнистые волосы, – мне крайне любопытно то, что вы сказали. В вашей стране люди действительно как будто не замечают того, что рядом с ними происходят удивительнейшие вещи. Им гораздо интереснее продолжать решать свои проблемы. А ваш агент Ба-хметь-ев, – он постарался аккуратно выговорить трудную фамилию, – интересует их только как человек, который способен достать полезные вещи для учебного процесса, и просто как интересный собеседник. И не более того. Любопытно, крайне любопытно.

Он положил ногу на ногу и замолчал.