Неистощимая

Вернемся в hall, где Красин машинально последовал за взглядом Хермана, и не толстая рубенсовская деваха, а голая Катя… Катя! Катя!.. помстилась ему изображенною на потолке. Тут улыбающийся Красин почувствовал, что детородный орган его сам по себе неостановимо твердеет и увеличивается в размерах. Так бывает с любым подростком, едущим верхом или же в тряском, да хоть и не в тряском экипаже, с любым подростком, которому даже не показывают при тряской-то езде голую Катю… Катю! Катю!.. Или, к примеру, еще какую занимательную картинку подростку представить… А у Красина нашего, кстати тут вам сказать, дорогие мои, самопроизвольная, а также и утреняя эрекция регулярно наступали с четырех лет, чем он в свое время чрезвычайно умилял решительно всех горничных.

Ну-с, далее эту хрестоматийную тему про горничных мы с вами развивать не станем, поскольку вы сейчас читаете сугубо приличное, хотя и совершенно правдивое повествование. Достаточно сказать, что Иван Сергеевич вдруг почувствовал, как штанину его изнутри заливает горячий неудержимый водопад.

– Водопад! – прозвучало у него в ушах сельдереевское словцо. – Водопад!

С ужасом опустивши взгляд, Красин констатировал, что огромное мокрое пятно уже проступило, разумеется, у него на брюках и разрастается. Тут-то Красин, наконец, совершенно вошел в сознание. Он с деланным равнодушием взял лежащую возле него на столе шляпу и положил себе на колени, словно бы салфетку. Никто не обратил на него внимания, все слушали Сельдереева.

–… потребовать от императора Александра Николаевича… Словом, требовать вместе с народом… обнародования… точного местонахождения водочного источника… Или же с помощью уважаемого Серафима Кузьмича, присутствующего здесь, погасить народный протест… Господи, что я говорю!.. – плоское лицо Сельдереева покраснело и мгновенно покрылось потом. – Да-с! Временно погасить и направить народ к выдвижению наших требований, суть: конституционная реформа, передача власти выборным представителям Движения по примеру западного государственного устройства… И уже с этим идти к Зимнему… Или же немедленно взять Зимний под нашими лозунгами… С другой стороны, когда трезво, – тут Сельдереев нервно хихихнул на словце: – когда трезво, хе-хе-с, трезво взять в рассуждение, господа… Если у народа станет сколько угодно бесплатной водки, что ему еще будет нужно, товарищи? Да ничего!.. Вы хотите что-то сказать, Александр Иванович?

– Мм… да! Я хочу сказать, гос… друзья, что давно разочаровался в западном конституционном устройстве… В западной буржуазной морали и в буржуазных общественных принципах… И вообще в западной цивилизации… Your fucking Western civilization![115] Я ею сыт по горло, господа!

– Браво! – Темнишанский поднял голову, сдернул с носа пенсне, быстро протер его платком, вновь водрузил на нос, встал и протянул руку Херману. Сельдереев и Васильев бурно зааплодировали рукопожатью обоих выдающихся теоретиков Движения.

– Fuck![116] – Херман явно начал раздражаться. – У России особый путь! И народ радостно идет по этому пути! А мы с вами имеем возможность соединить два разных течения революционной мысли в одно! В один поток! В водопад, гос… друзья мои! В неистощимую реку народного гнева! – Херман замолк и почему-то сказал, словно бы сам себе: – Oh my God… If people do not want to listen to their liberal leaders… and want to listen to those who promise free vodka… Let it disappear! It serves right![117]

– Браво! – Темнишанский повторил это уже почти крича. Темнишанский совершенно не знал английского. – Браво! И мешать народу преступно! Преступно! Народ найдет водочное месторождение и сам себя немедленно и окончательно освободит без всякого выкупа! Тогда сохранится общинное владение землей, которое уже через год-два приведет к социалистическому землепользованию! Товарищеская форма производства уничтожит капиталитическое производство! Мешать этому преступно! – тоненьким голоском кричал Николай Гаврилович. – Естественные потребности народа, а также общественные привычки и обстоятельства, будучи полностью удовлетворенными, приведут к полному расцвету личности! А это возможно только через революцию! Расцвет личности народной возможен только через народную революцию!

– Браво! – теперь закричал Васильев. Он встал и, в свою очередь, пожал Темнишанскому руку. – К оружию! К оружию!

– Народ явится требовать водки и заодно сметет всех Романовых с их косметическими декоративными реформами! С незаконченным освобождением крестьян! С ложью о будущем даровании конституции! С ложью о свободе! Мы с… вот с Александром Ивановичем освобождены… допущены до обеих столиц… Высочайшим указом… Но мы с Александром Ивановичем…

– Fuck! Of course, we are always together with Nikolay Gavrilovich![118] – подтвердил Александр Иванович. И вдруг продекламировал, пользуясь тем, что никто из присутствующих не понимает по-английски: