Неистовая волна

– Бранится, зараза… – сетовал Солохин, кряхтя под тяжестью роскошного женского тела. – И не поддается ни шиша, подъемный кран нужно заказывать… Бабы, что с вами делать, разве можно столько жрать…

– Деньгами попробуй, – пошутил Олег. – Да оставь ты ее в покое, пусть другая лезет…

Самая выносливая, Тамара, взгромоздилась в лодку первой, помогла вскарабкаться Сусанне. Вдвоем затаскивали упирающуюся Римму. А Солохин в это время работал противовесом – кряхтел, сетовал, что на такие упражнения в духе Ивана Поддубного он не подписывался.

– Где моя юбка? – стонала рухнувшая в лодку Римма. – Она у меня на голове, боже, как мне стыдно…

– Не расстраивайся, милочка, – хихикал Солохин. – Нынче это нормально. Модный в сезоне стиль…

Олег поднес к глазам циферблат – эпохальный, как-никак, момент. Без десяти три – вот же дерьмо, какая долгая ночь… Бабы плакали от радости, когда им вручали детишек, тискали их, передавали Тамаре, чтобы пристраивала на носу. Лодка просела. Возможно, она бы и выдержала еще двоих, но рисковать не стоило.

– Солоха, давай к корме… – понукал Олег. – Выталкиваем эту хрень отсюда… Следи, чтобы ровно шла… Эй, бабы, а ну, пригнулись, а то пробьете мне тут оконную раму… Пригнулись, кому говорю? Римма, у тебя башка лишняя?

Женщины возились, пытаясь сплющиться, раскачивали суденышко. Лодка выплыла из затопленного дома, никому не отчекрыжило голову! Просто праздник души. Инспекторы шли сзади, направляя судно через двор, на цыпочках еще можно было держаться. Солохин охал и чертыхался.

– Ты что там, по горящим углям идешь? – не выдержал Олег.

– Игрушки разбросали, – объяснил, отдуваясь, Солохин. – Машинки железные… – он внезапно вздрогнул. – Блин, меня, кажется, за ногу кто-то укусил… Олежка, КТО тут может укусить за ногу? Пиранья?

Передвигаться пешком уже было невозможно. Пришлось хвататься за корму и ложиться на воду. Лодка выходила на стремнину – ширина проезжей части на улице Лагерной была приличной. Посудина переваливалась с боку на бок, Олег осматривался. Дождь пошел на спад, появлялась бледная видимость. Улицу затопило душевно. От домов остались только крыши. Где-то виднелись коньки приусадебных построек, мачты с антеннами, верхушки деревьев. На крышах шевелились люди. Эта улица практически полностью была застроена одноэтажными домами. Только справа, в отдалении, мерцало двухэтажное строение, покрытое облицованным кирпичом.

– Подъем, старушки… – бормотал Олег. – Чего разлеглись? Мы уже на улице. Тамара, командуй своим отрядом. Там консервная банка, отчерпывайте воду. Да лодку не вздумайте перевернуть… Сусанна, кончай сюсюкать с мальками, займись делом. В лодке весло. Нужно сесть на центральную банку, выровнять судно и грести на север, держась середины улицы, чтобы не зацепить затопленный забор. Давай, Сусанна, ты сильная женщина…

– Олеженька, но в этой лодке нет никакого весла… – стонала Сусанна. – Тут только доска…

– Сусанна, ты женщина сильная, но бестолковая. Доска – это и есть весло. Бери и греби, пока не ткнулись во что-то роковое. Не забывай, что мы хотим на север.

– Олеженька, а, может, вы с товарищем в лодку заберетесь?

– Мы можем, Сусанна… Но в этом случае всему девичнику придется выйти. Боливар не сдюжит всю толпу, догоняешь? Слушай, ты бы не молола языком, а гребла, а?

– Олежка, мне как-то неудобно… – стонал Солохин. У парня отнимались руки. – Может, бабы в воду, а мы в лодку? Привяжем их за шеи…