Неистовая волна

Олег дополз до окна, выходящего на северо-запад. На погибших он старался не смотреть. Взгромоздился на подоконник, застыл, созерцая унылую картину. До восхода оставалось время, но ночь уже отступала, сменялась мутной серостью. Над затопленным городом висела низкая облачность. В хорошую погоду отсюда хорошо просматривался Аргадум — уличу Ильича от реки отделяла только Камышовая. Но в эту ночь Аргадум пропал, повсюду колыхалась грязная масса воды. Она перемещалась на север, бурлила, в отдельных местах вздымались волны, в других вода была спокойной. Плыли дома, плыли машины — неторопливо, сюрреалистично. Вся южная часть Таманска на обоих берегах стала морем. Над водой возвышалось не так уж много. Водонапорная башня на Камышовой улице, далекие пятиэтажки в центре, рухнувшие трибуны стадиона «Варяг» на левом берегу, коньки крыш, макушки деревьев…

Он сполз на пол, закрыл глаза. Соседство с мертвецами не давало расслабиться, но он был должен это сделать. Хоть ненадолго. Собраться с силами, вернуть расположение духа, внушить себе, что он еще живой…

Глава пятая

Подполковник Горбатов распахнул глаза. Судорога впилась в икру. Куда бежать, кого спасать? Себя спасай, господин подполковник! — ущипнул в темечко специалист по подсказкам. — А то не стать тебе никогда полковником! В окнах чернота, глушь, ноги в воде. Пульсирующая боль в боку, и дверца с его стороны смята в хлам. Подсветка приборов, как ни странно, продолжала работать. Он же утонул! Вместе с машиной! Салон наполнялся водой не с катастрофической скоростью, но довольно быстро. Пусть наполняется, он успеет собраться с мыслями, вспомнит ВСЕ. Заключенные сбежали из изолятора — туда он и кинулся. Зачем? Показать, что ты неравнодушен к любимому делу? Мужик тонул на перекрестке Луначарского и Озерной — бросился к мужику. Несчастный уже отмучился… Но ты же нет! Сердце глухо колотилось, он терпеливо дожидался, пока вода в салоне поднимется по грудь. Замигали лампочки на панели, гасли одна за другой. Стало темно и грустно. Он ждал, пока давление снаружи уравновесится давлением изнутри, перебрался к правой дверце, не пострадавшей от удара о трансформаторную будку, начал осторожно открывать. Хлынула вода, но он уже извивался в ней ужом, оттолкнулся пяткой от кузова.

Он всплыл и не узнал этой улицы. Вода поднималась. Понятие проезжей части превращалось во что-то условное. Вода была везде. Он не чувствовал дна. Стихия угрожающе бурлила, с ней происходило что-то странное — словно хотела сообщить о чем-то важном. На противоположной стороне возвышались бетонные плиты — их еще не полностью затопило. Кого волнует, зачем сюда привезли бетонные плиты? Это страна БЕТОННЫХ ПЛИТ. Они везде. Горбатов брассом поплыл через перекресток. Тяжелые ботинки и разбухшая одежда тянули вниз, но он еще не выдохся. Плиты громоздились друг на дружке, образуя какую-то угловатую пирамиду. Он забрался на «третий ярус», хватаясь за вмурованные в бетон скобы. Рухнул без сил, закрылся руками, чтобы не донимал надоевший «массаж» дождевыми каплями. Уселся, сжав виски, тоскливо уставился на затопленную улицу. Проплыла инвалидная коляска — странно, ему и в голову не приходило, что инвалидные коляски способны плавать (видимо, не все). Проплыли обломки массивного шкафа из магазина IКЕА — в Краснодаре, видать, заказывали. Настя тоже однажды раздобыла каталог шведской фирмы и целый месяц ломала голову, что бы такого интересного купить после того, как муж выплатит кредит… Настя! О, боги! Подполковник похолодел, захлопал себя по карманам. Хорошо, что документы с деньгами не взял, даже права оставил дома: ни одному гаишнику в этом городе не придет в голову останавливать начальника следственного отдела. Телефон в непромокаемом пакете работал! Странное явление. Он извлек его из чехла. Четыре непринятых вызова! Настя по дому мечется, с ума от горя сходит… Она отозвалась на первом же гудке.

— Фу, напугал, живой… — ее голос дрожал, как работающий компрессор. — Дорогой, ты проверяешь на прочность мою психику?

— Настя, родная… — взмолился Горбатов, — ей-богу, времени нет, просто не услышал, в полном замоте… Передохнуть некогда. Ладно, — решился он, — так и быть, признаюсь. Это не просто маленькое половодье. Это серьезное наводнение, последствия которого мы будем долго разгребать. Многие дома повреждены, люди теряют имущество, транспорт. Кто-то успел уйти в безопасное место, другие — нет. Вот их и приходится вытаскивать.

— Но с тобой все в порядке? — осторожно спросила она. Голос благоверного не внушал ей ни малейшего доверия.

— Не совсем, — открыл он страшную тайну. — Хотя, с другой стороны, — он знал, что от Насти ничего не утаишь, — я чувствую себя гораздо лучше, чем наша машина.

— Да бог с ней, с машиной… — она заволновалась не на шутку. — Лишь бы с тобой все было в порядке… А машина… Да пусть она хоть утонет!

«Что она, собственно, и сделала», — подумал Горбатов. И прежде чем Настя начала осмысливать «автомобильную» тему, перевел разговор в другую плоскость: