Неистовая волна

— Клянусь, родная, часа через два, а то и раньше, я прибуду домой. Ты даже не представляешь, как мне хочется оказаться с тобой в одной постели…

— Как? — удивилась Настя. — Ты способен думать о сексе?

— Только о нем и думаю, — рассмеялся подполковник. — Работать и жить помогает. Мы специально с тобой женаты для этой цели. Прости дорогая, должен бежать. «Титаник» уже тонет, — пошутил он нескладно. — Здесь становится немножко мокро.

Оборвав разговор, он немедленно вызвал дежурную часть. Капитан Весенин сидел на месте, как привязанный, но информацией в принципе владел.

— Вячеслав Иванович? — всполошился капитан. — От вас уже сто лет вестей нет. Вы в порядке? Наши работники видели, как вы носились на машине, подбирали людей…

— Утонула моя машина, — сообщил Горбатов. — Ладно, капитан, неприятно об этом сообщать, но пора. Выручайте, дорогие. Сижу на перекрестке Луначарского и Озерной, на бетонных плитах, самоочищаюсь и искупляюсь в муках…

— Чего? — не понял дежурный.

— Забудь, — рассмеялся Горбатов. — Перекресток Луначарского и Озерной, бетонные плиты, подполковник Горбатов. Устал я, капитан, — признался подполковник. — Смертельно устал. Вытаскивайте. Техника вроде подошла…

— Да, товарищ подполковник, — возбудился Весенин. — Вам, похоже, повезло, тяжелая техника вошла в город… Повисите минутку, я свяжусь с экипажами…

Горбатов терпеливо ждал. Он слышал, как бубнит по другому аппарату дежурный. Без восьми минут три. Темнота рассеивалась, над гибнущим городом зависла серая муть. Вырисовывались остовы затопленных домов, возникли штыри чугунной ограды за спиной. За оградой трехэтажная башня — управление консервного завода. В окружающем пространстве что-то менялось. В паузах между порывами ветра прослушивался гул, весьма условно смахивающий на гул пролетающего самолета. «КамАЗы» гудят, расползаясь по городу? Вряд ли, тяжелая техника не может гудеть так равномерно…

— Вячеслав Иванович, все в порядке, — бодро сообщил Весенин. — Один из «КамАЗов» — бортовой номер 472 — ушел от улицы Свердлова по Новороссийской полчаса назад. Он собирает людей из затопленных районов. Работают добровольцы, в том числе полиция. Продвинуться по Новороссийской удалось на полтора километра, дальше — глубоко. Он свернул в Мебельный переулок, по нему вышел на Луначарского и сейчас следует в вашу сторону в направлении центра. Пройти ему осталось квартала три. Несколько минут, если что-нибудь не задержит. Командир экипажа в курсе. Согласно его докладу, собрать удалось восемнадцать человек — в основном пенсионеры. Будете девятнадцатым, Вячеслав Иванович.

— Хорошо, капитан, буду. Спасибо, — он убрал телефон в пакет и принял позу мыслителя.

Минуты тянулись, как резиновые. Где-то в стороне перекликались люди. Кто-то смеялся отрывистым безобразным смехом, от которого кровь стыла в жилах. Вот так и превращаются нормальные люди в ненормальных. Он действительно смертельно устал. Вялость растекалась по телу. Притуплялось внимание. Однако что-то в этом мире шло не так — он не мог этого не отметить. Паршивое предчувствие забиралось в сознание, покалывало сердце. Возможно, животные схожим образом чувствуют землетрясение и спешат убраться из опасного района…

Нарастал неприятный гул. Он глянул на часы в водонепроницаемом корпусе. Два часа и пятьдесят шесть минут. Он напряженно вглядывался в серый тоннель, образованный затопленными домами и низко стелющимся небом. Прошла минута — казалось, что минула вечность. На фоне гула, накрывшего район, образовался еще один — более характерный, приземленный. Между домами возникла серая клякса, она росла. Слишком быстро она приближалась… Горбатов привстал, прищурился. Полевой бинокль бы сейчас… Это, безусловно, был заявленный «КамАЗ». Здоровая будка, стальной кузов, в котором можно десятками транспортировать живых и мертвых. Машина погрузилась в воду по радиаторную решетку, неслась, разрезая воду, словно быстроходный катер. А за ней…