Неистовые джокеры

Где-то расхохотался Плакальщик, Малыш Динозавр пронесся по залу «Козырных тузов», роняя клочья плоти в расставленные тарелки. Маньяк с луком и стрелами целился ему в глаз, но Щелкунчик Джей с язвительной прибауткой отсылал его прочь. Лица смотрели на него, избитые и кровоточащие, с глазами, полными боли: Тахион, Жабр, старая женщина-джокер, похожая на улитку. Водяная Лилия улыбалась, и по ее обнаженной коже скатывались струйки воды, как будто она только что вышла из душа, а ее волосы поблескивали в мягком свете люстры, и она выходила на балкон, чтобы взглянуть на звезды, а потом забиралась на парапет и тянулась к ним, тянулась, тянулась… Хирам пытался остановить ее, кричал, чтобы она была осторожна, но ее нога соскользнула, и в тот миг, когда она начала падать, он увидел, что это вовсе не Джейн, а Эйлин, Эйлин, тянувшая к нему руки, молившая о помощи, но он не успел, и его возлюбленная полетела вниз, крича. Во сне падение не кончается никогда.

Потом он очутился на кухне — готовил что-то, помешивал содержимое пузатой кастрюли, какую-то липкую жижу, которая лениво булькала и была похожа на кровь, а он остервенело мешал ее, потому что знал — гости скоро придут, а еда еще не готова и вообще никуда не годится, она им не понравится, и он сам им не понравится, он должен приготовить все, должен позаботиться, чтобы все было безупречно. Хирам начал мешать быстрее, и вот уже раздались шаги, они слышались громче и громче, эти тяжелые шаги по ступеням, приближались и приближались…

Он подскочил на кровати, разметав подушки и простыни, в тот самый миг, когда кулак, размером и цветом в точности напоминавший копченый виргинский окорок, проломил закрытую дверь спальни. Послышался удар: один, другой, третий — и дверь разлетелась в щепки. На пороге стоял Дубина.

Семифутового роста, он был одет в плотно прилегающий кожаный костюм. Отвратительную квадратную голову покрывали загрубелые ороговевшие наросты, маленькие глазки злобно горели под массивным костяным гребнем — один ярко-синий, другой кроваво-красный. Правая сторона губ заросла гладкой блестящей рубцовой тканью, по лицу расплывался огромный зеленоватый синяк. Уши у него были кожистые, пронизанные паутиной вен, как крылья летучей мыши, голову вместо волос покрывали нарывы.

— Сволочь! — закричал он голосом, который вырывался из половины рта, точно обжигающий пар. — Туз недоделанный! — вопил он. Пальцы его правой руки были сжаты в вечный кулак и заросли гребнями грубой ороговелой кожи. Когда он сжал в кулак и левую руку, мышцы на ней пошли буграми, и кожаная куртка лопнула по швам. — Я убью тебя, ты, поганый жирный слизняк!

— Ты — кошмар, — сказал Хирам. — Ты мне снишься.

Дубина с воплем пнул кровать. Деревянная рама треснула, пластик лопнул, и простыни начали пропитываться водой — как будто из матраса забил маленький фонтанчик. Уорчестер оцепенело сидел, не чувствуя, что вода мочит его белье, и потрясенно хлопал глазами. «Это не сон», — твердил он себе. Дубина потянулся и, левой рукой ухватив его за майку, поднял высоко в воздух.

— Скотина! — вопил великан. — Меня вышвырнули на улицу, ты, ублюдок жирный, вонючий кусок сала, меня выставили, и все из-за тебя. Я убью тебя, ты, дерьмо, ты уже покойник, слышишь, нет, я спрашиваю: ты меня слышишь?

Правой рукой он размахивал у Хирама перед носом — бесформенный ком из кости, рубцовой ткани и ороговелой мозоли.

— Я могу танк превратить этим в котлету, ты, жирная свинья, так что вообрази, во что превратится твоя жирная морда! Видишь? Нет, ты это видишь, сволочь?

Уорчестер, болтавшийся в воздухе, умудрился кивнуть.

— Да. — И тоже поднял руку, — А ты видишь вот это? — Он сжал пальцы в кулак.

Дубина оторвался от пола и повис вниз головой; изо всех сил цепляясь за свою предполагаемую жертву, он сучил ногами и принялся выкрикивать какие-то угрозы.

— Эй, потише!

Хирам попытался оторвать пальцы Дубины от своей майки, но джокер был слишком силен. Тогда он нахмурился и вернул себе нормальный вес.

И удвоил его.

И еще удвоил.

Вместо того чтобы пытаться отпихнуть Дубину, он притянул его поближе, крепко прижал к необъятному животу и плашмя рухнул на пол. Это был уже второй раз за сегодняшний день, когда он слышал, как ломаются кости.

Хирам поднялся на ноги, тяжело дыша; сердце у него в груди колотилось как бешеное. Он уменьшил свой вес и хмуро посмотрел на Дубину, который держался за ребра и визжал. Когда тот снова взмыл в воздух, туз схватил его за запястье и лодыжку и вышвырнул из открытого окна.

Дубина полетел вверх. Уорчестер долго стоял у окна и смотрел, как он поднимается ввысь. Ветер дул с запада, он понесет его над городом, к Ист-Ривер, к Лонг-айленду и в конце концов к Атлантическому океану. Интересно, этот придурок умеет плавать?