Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

Все пять условий, выдвинутых Фадеевым, неразрывно связаны между собой и равно необходимы. Не менее бесспорно и то, что развитие таланта Фадеева зависело от остальных условий, и прежде всего от накопления писательского опыта, умения, мастерства. Известно, как он упорно работал над «Разгромом», много раз переделывая одну и ту же главу. Материал, который лег в основу романа, был автору досконально известен. Но вот умения, мастерства недоставало. И Фадеев присматривался к работе своих современников, товарищей по перу. Перечитывал все, что ими издавалось, прислушивался к их суждениям о литературном труде и, воспринимая ценное, видел, что много в их работе его уже не удовлетворяет, не отвечает каким-то глубоким внутренним потребностям его таланта. Очень нужным для него являлся великий опыт Горького, который был близок Фадееву по духу, по идейно-эстетическим позициям. Писатель указывал на ту огромную роль, которую сыграл М. Горький по отношению к нему и вообще «к старшим кадрам нашей литературы»[202]. Не меньшее значение для формирования писательского мастерства Фадеева имело освоение художественного наследия Льва Толстого. «Толстой всегда пленял меня живостью и правдивостью своих художественных образов, большой конкретностью, чувственной осязаемостью изображаемого и очень большой простотой»[203], – признавался Фадеев в беседе с молодыми писателями в середине 30-х годов. В этом признании Фадеева много глубокого смысла.

Правдивость, простота и конкретная чувственная осязаемость художественных образов – вот те великие толстовские качества, которыми в меру своего таланта по-своему овладевал Фадеев.

Толстовское проникновение в духовный мир героев, раскрытие диалектики души и человеческих отношений – все это глубоко интересовало молодого писателя. Влияние Льва Толстого – решающий фактор в созревании Фадеева как художника, в становлении его писательского стиля, его художественной манеры.

ГЛАВА 3

А. Фадеев приехал из Ростова в Москву с законченным романом «Разгром», явившимся классическим и этапным произведением советской литературы. По нему стали равняться многие художники, стремясь по-своему достигнуть его идейно-художественного уровня. «Разгромом» Фадеев поставил много важных проблем перед всей советской литературой, особенно перед пролетарским литературным движением. Именно в связи с этим произведением возникнут плодотворные споры о творческом методе, о принципе психологизма, о «живом человеке», «о срывании масок с действительности», об учебе у классиков. Низкий уровень литературоведческой науки не позволит спорящим сторонам избежать крайностей, вульгаризации, элементарных наивных ошибок, а иногда и серьезных заблуждений. Но в конце концов эти споры окажутся действительно плодотворными. Без острой и длительной полемики 20-х годов невозможны были бы теоретические достижения 30-х, с такой научной обоснованностью прозвучавшие на Первом съезде советских писателей.

Приход Фадеева как писателя в РАПП многое определил и в ее художественной платформе. Как Фурманов на первом этапе явился бесспорным авторитетом в области художественного творчества среди активных деятелей РАПП, так Фадеев – на втором.

Борьба за передовое реалистическое искусство, отстаивание подлинной правды в нем, отказ от схематического, шаблонного, мнимогероического изображения действительности с приходом Фадеева будет постоянной линией РАПП. Откажутся напостовцы и от пренебрежительного отношения к классическому наследству. Не без рапповских причуд, но отныне каждый писатель-рапповец – А. Фадеев, Ю. Либединский, М. Чумандрин, А. Караваева, В. Киршон, А. Афиногенов, В. Вишневский, А. Безыменский, Ф. Панферов – будет выдвигать своего любимого писателя-классика на роль учителя всей пролетарской литературы.

Как руководитель пролетарского литературного движения, А. Фадеев также чем-то напоминает Фурманова. Молодой писатель-коммунист пришел бороться за пролетарскую литературу. С резолюцией ЦК «О политике партии в области художественной литературы» он сразу же и полностью согласился и многое для себя вынес. В письме к Р. С. Землячке от 13 июля 1925 года из Пятигорска, где Фадеев вместе с ростовскими писателями в это время находился в творческом отпуске, он признается: «Вообще я убедился в последнее время, насколько все мы, пролетписатели, преувеличиваем свои силы, многие из нас не умеют и не хотят учиться (это как раз то, что в резолюции ЦК названо, весьма справедливо, «комчванством»). На самом деле мы не вышли еще из ученического возраста и ничего еще не умеем. И чем скорее все осознают это, тем лучше будет для пролетарской литературы. Я пришел теперь к этому и решил работать над собой по мере сил и времени. Может, и выйдет что-нибудь путное»[204].

Лозунг «Учеба, творчество, самокритика», который напостовцы выдвинут в 1926 году, непосредственно связан с этим убеждением Фадеева.