Неистовые сердца

Я усмехнулась. «Я почти уверена, что головорезы используют сокращения».

— Я буду работать над этим, — он улыбнулся. — Позволь мне накинуть какую-нибудь одежду, и мы сможем вернуться в отель.

Он провёл нас в раздевалку, затем отпустил мою руку, чтобы взять с вешалки чёрную футболку и чёрные брюки-карго.

«Каджика…»

Я проследила за новой печатью на своём запястье.

Он натянул брюки, затем рубашку.

— Ты не хочешь вернуться со мной в отель?

«Нет. Дело совсем не в этом. Просто… Я бы хотела сводить тебя кое-куда перед этим».

Он просунул чёрный тканевый ремень через петли своих брюк, не сводя с меня глаз.

Я выхватила лист из сумочки и протянула её ему, едва осмеливаясь дышать, так боялась, что он откажется.

Он взял лист из моих дрожащих пальцев, затем разгладил его.

— Хм.

«Это означает «да»?»

— Твой брат вернулся в Неверру?

«Да».

— Тогда покажи мне дорогу.

Несмотря на то, что по моему позвоночнику пробежал трепет, я улыбнулась.

Он шагнул ко мне и обвил руками мою талию.

— Ма мика, я не пущу стрелу в грудь твоего брата, но я намерен высказать ему своё мнение и, возможно, дать поближе взглянуть на мои кулаки, даже если это принесёт мне пребывание в одном из ваших куполов.

«Купола уничтожены».

— Тогда мне нечего бояться.

«У Катори могут быть возражения».

— Я не боюсь гнева Катори. Только твоего.

Он поцеловал кончик моего носа.

— Только твоего, аабити.

«Аабити?»

— Пара.

Я покраснела, а он рассмеялся.

Мужчина, который никогда не смеялся, рассмеялся.

ГЛАВА 45. РУНА

Мы стояли перед порталом в Неверру. Мои ноги болели после ходьбы через пятнадцать кварталов на высоких каблуках, и я запыхалась, хотя это было больше связано с нервами, чем с нагрузкой. Охотник рассматривал блок предохранителей так, словно это был египетский иероглиф.

— Мне было интересно, куда же делась моя страница. Я рад, что именно ты взяла её, — сказал он, его белые зубы сверкнули в полумраке.

«Я не брала её из твоего дома. Её дал мне брат».

Он тихо хмыкнул.

— Значит, он был тем, кто взял её. Логично.

Я нахмурила брови. Сделал бы это Эйс? Я предположила, что брат был способен на это. Ему нравилось контролировать людей, и что может быть лучше, чем украсть пропуск, чтобы убедиться, что Каджика не прибудет в его королевство без предупреждения?

Моё раздражение поднялось ещё на одну ступеньку. Он был ничем не лучше нашего отца…

Каджика крепче сжал мою руку.

— Это неправда, ма мика. Эйс — не Лайнус. Лайнус никогда бы не позволил моему племени войти в Неверру или поселиться там. Твой отец отравил бы нас газом в ту же минуту, как мы встали из могил, если бы он не был слишком труслив, чтобы отправиться на Землю.

«Но Эйс заставил тебя поверить, что я помолвлена!»

— Я знаю, и это неправильно, но у меня было некоторое время, чтобы подумать об этом, и я верю, что он защищал тебя от меня. Иногда кажется, что он считает тебя своей дочерью больше, чем сестрой. Но это не значит, что я не сержусь… Я в ярости, хотя отчасти и понимаю его.

Поезд, полный вечерних пассажиров, с визгом въехал на рельсы рядом с нами. Через пару секунд двери распахнулись.

— Как это работает? — он взмахнул квадратом бумаги. — Мне нужно прижать его к одному из предохранителей?

И он был прав.

«К любому предохранителю. И, Каджика… не отпускай мою руку и не двигайся, как только пройдёшь».

— Почему?

Я послала ему дразнящую улыбку. «Увидишь».

— Мне не нравится смотреть. Мне хотелось бы знать.

«Просто иди».

Пристально глядя на меня, он прикоснулся пожелтевшей страницей к одному из предохранителей, а я тем временем прижала к ним руку. Символ на моём запястье загорелся одновременно с искрой, осветившей темноту, и портал поглотил нас целиком.

* * *

Каджика не внял моим словам. Как только мы вышли из портала, он сделал шаг вперёд, и моя рука выскользнула из его хватки. Быстро ускорившись, я бросилась с платформы вслед за ним. Каджика сказал, что он не может умереть от неудачного падения, но я не хотела проверять его теорию.

Он падал быстрее, чем я могла летать, и на секунду я подумала, что не смогу догнать его, но затем он врезался в другой портал. Он застонал, когда я достигла его. Его лицо было таким же бледным, как бумага, скомканная в его покрытых синяками руках.

«Я же говорила тебе не выходи».

Он снова застонал, поднимаясь на ноги.

— Но ты не упомянула почему.

Я прикусила губу, беспокоясь, что он рассердился.

— Я не рассердился, Лили.

Он провёл рукой по своей длинной чёлке.

Солнце находилось на вершине небосвода. Едва ли прошёл час с тех пор, как я улетела, хотя на Земле прошло уже несколько часов.

«Что думаешь?»