Неистовый Евпатий

– С малых лет его приучали воевать! Еще отец мой рассказывал, как Котян любил смотреть битвы русских богатырей. По примеру нашему, стал он вводить игры и в своем воинстве. Но с тех пор много воды утекло. И эта забава переросла в реальную угрозу для нас, – поведал князь Евпатию.

– Правду молвишь, князь! – произнес с грустью тот. – Земли русские все чаще подвергаются внутренним распрям, и порядку в них нет. От того мы стали легкой добычей для кочевников.

Долгие годы черниговцы первыми принимали на себя удар кочевников. Их граница была самая протяженная и непосредственно примыкала к великой степи. Рязанские города были прикрыты лесами и реками, но и им постоянно грозили степные рати. Черниговцы были богаче своих соседей, поэтому предпочитали более мирный исход– откуп. Политика князя Мстислава была нацелена на замирение с кочевниками, подношением щедрых даров.

– Не бывать тому, чтобы рязанцы платили откуп поганым. Не для того мы растим хлеб и детей наших, создаем семьи и строим города, чтобы отдавать это добро даром. Страх этот в себе нужно побороть, и лучше всего это сделать с мечом в руке! – Евпатий распалялся все сильнее и сильнее, и конь его уже стал ходуном ходить под ним, чувствуя нрав хозяина.

Князь тревожился за Евпатия, уж больно горячий и безрассудный он стал последнее время.

– Аль в семье, что не ладится, воевода? Как супруга-то, Евдокия, не больна, случаем?

Евпатий нахмурился, видно было, что тревожит его что-то, но сказать не решился.

– Образуется, князь, и не такое перемалывали. Ты подумай лучше, где нам неприятеля встретить.

– С часу на час владимирские полки должны подоспеть, тогда и определимся. У тебя есть какое-то предложение?

– Предложение есть, да обмозговать требуется. А хочу я, князь, выйти врагу навстречу, и преградить ему путь на землю нашу.

– На чужой земле биться предлагаешь?

– На чужой, князь! Чтобы за нашей спиной была родина, непоруганная и земля рязанская, не истоптанная копытами вражескими. Перейдем Дон, да и встретим степняков на окраине Червленого яра.

– А успеем ли? Уж к Сосне Котян вышел и движется в нашем направлении, доложили уж мне.

– Успеем, князь! Должны успеть! А войдут в наши края вороги, не сможем им оказать сопротивления достойного.

– Посмотреть бы место предстоящей битвы? Сомневаюсь я, что оно удачное.

– Не сомневайся, князь! Те края уже давно мной изведаны. И место то удачное. Коли выдержим первый натиск кочевников, значит быть нашей победе.

– Будь по-твоему, Евпатий! Не знал бы тебя, не поверил бы словам твоим.

– Устала земля Русская от пролитой крови! Не проходит и года в спокойствии, как новая беда надвигается! – жаловался князь Евпатию, приводил в пример европейские страны, что жили в мире и спокойствии.

– Не гоже их в пример ставить, князь! Что нам империи и королевства, не знают многие из них нужды, не вторгались давно в их края свирепые полчища. Меж собой лишь они грызутся. Русь наша– это щит Европы, что от ворогов их прикрывает. Сколь прошло по земле нашей всякого люда?! Мало кто с миром! Огнем и мечем норовили стереть с земли племя русское, но не под силу оказалось им! Растворились в небытие.

За разговорами прошло время. К вечеру подошли владимирские полки и выстроились на берегу Дона, на закате сверкая позолотой кольчуг и шеломов. Их красные плащи и стяги развивались на ветру. Воевода Еремей бил поклон Ингварю.

– Князь Юрий, в знак верной дружбы, послал нас к тебе на подмогу, князь.

– Как вернетесь, передай князю мой низкий поклон. – Сказал Ингварь.

– Эхх! Кабы знать, что вернемся!

– Не сомневайся, Еремей, обязательно вернемся! – подхватил Евпатий.

Оставив позади крепостные стены Донкова, объединенное Рязанско-Владимирское войско двинулось навстречу неприятелю. Двигаясь по обеим сторонам Дона, они все дальше и дальше удалялись от родных мест. Все здесь было чужое, даже природа изменила свой облик. Густые леса, кусты и трава, произраставшие в северных и центральных княжествах, сменялись сдержанной растительностью южных мест, на фоне широких полей и лугов. Войско роптало, покидая родную сторонку. С грустью оглядываясь назад в надежде скорого возвращения, дружинники подбадривали друг друга, шутя в адрес неприятеля. Солнце палило, и воздух дрожал от зноя. Евпатий приказал не удаляться от реки, боясь сморить воинов и коней.

– Сколько еще нам плутать, воевода? – роптало войско.

– Потерпите, братцы. Скоро!

Подойдя к тому месту, где в Дон впадала река Красная меча, навстречу русским ратям, вышел небольшой конный отряд.

– Кто вы такие, и откуда? – спросил Евпатий.

Из Ельца, спешим предупредить князя рязанского, что половцы уже в десяти верстах от города.

– Скоро ли они окажутся при слиянии Сосны и Дона? – спросил Евпатий все у того же воина, что вел свой отряд.

– Войско ихнее растянулось верст на пять не меньше. Волы с обозами плетутся в хвосте. Мы ведем их с тех пор как они вошли на черниговскую землю. Они сбавили ход, поэтому, раньше, чем к утру, к Дону не выйдут.

– Все же впустил их Мстислав на свою землю! – возмутился Евпатий.

– Он мог и не знать этого. Черниговская земля большая.