Неистовый узник

Стрелки сомкнулись на цифре двенадцать, когда Илья затормозил у места происшествия. От увиденного волосы встали дыбом. Он бывал на этой станции, заносили дела службы. Аккуратно выкрашенные узлы и резервуары, подметенные дорожки, облицованные камнем, повсюду чистота, порядок. А теперь такое ощущение, что по станции прошлись гигантскими граблями – причем в разных направлениях. Огонь уже потушили, но в воздухе остро пахло газом. И чем-то еще – сладковатым, приторным. Трупы увезли, но кровь осталась. На дымящихся развалинах, залитых пеной, ковырялись люди, что-то осматривали, приподнимали трубы, рваные фрагменты резервуаров. Вокруг стояли машины. Толпились люди – в форме, в штатском. Вооруженные ополченцы охраняли территорию и никого не пускали к руинам. Группу спецназовцев, естественно, пропустили. Внутри огороженной территории было неуютно, витал тяжелый дух. Десять ополченцев погибли в этом ужасе, и даже не все успели проснуться. Спецназовцы бродили по свободным от мусора дорожкам, с каким-то священным трепетом смотрели по сторонам. Двое мужчин оторвались от работы и подошли к ним. Одного из них, пожилого, звали Василием Ивановичем Кречетом – он уже несколько лет пребывал на пенсии, но продолжал работать. Второму – Алексею Синицкому – от силы было двадцать, но в уголовной милиции он давно акклиматизировался, чувствовал себя в ней на своем месте. Оба были дико уставшие, чумазые, невыспавшиеся. Мужчины обменялись рукопожатиями.

– Привет «мусорам», – мрачно бросил Фещенко.

– «Колорадам» привет, – парировал Синицкий, накладывая на лицо маску улыбки, и так зевнул, что превратился в дружеский шарж на самого себя. – Счастливчики вы, мужики, хоть поспали. А нас в пять утра выдернули…

– Пять утра – это нормально, – заметил Фещенко. – Кто рано встает, тому Бог дает.

– Пенная вечеринка, мужики? – мрачно пошутил Ромка Латышевич, кивая на залитые пожарными горелки.

– Да уж, повеселились, – проворчал Кречет, вытирая руки несвежим носовым платком.

– Все трудишься, Василий Иванович? – спросил Илья. – Не надоело еще? Пенсия не устраивает?

– Пенсия? – презрительно бросил Кречет. – Да моя пенсия еще при Украине была не пенсией, а прощальным плевком государства в меня лично. А сейчас и такой нет. Украина УЖЕ не хочет платить, Россия – ЕЩЕ не хочет. А местные власти только обещают. Слушай, Ткач, давай о чем-нибудь другом поговорим, пока я злиться не начал.

– Давай, – согласился Илья. – Вам звонил наш комбат?

– Звонил, – признал пожилой оперативник. – Мы не против, мужики, собираем все, что можем, и сгружаем на ваши молодецкие плечи. Сами разгребайте это дерьмо.

– Тогда докладывайте, что имеете. Это не мог быть несчастный случай? Скажем, неосторожное обращение часовых с огнем?

– Мог, – кивнул Кречет. – Но тогда часовые сами заложили взрывчатку под два ответственных узла, после чего двое себя зарезали, а один задушил. А дух святой воспользовался пультом дистанционного управления, чтобы все загорелось голубым пламенем.

– Много было взрывчатки? – на всякий случай спросил Илья.

– Три, четыре кило, точно не сказать, – пожал плечами Синицкий. – Использовался прессованный тринитротолуол или, если угодно, тринитрометилбензол.

– Тротил, что ли? – насторожился Латышевич.

– Точно, – засмеялся Синицкий. – Все время забываю это слово.

– Чистой воды теракт, мужики, – рассудительно изрек пенсионер Кречет. – Ловкие диверсанты. Их было трое или четверо, трудно сказать. Калитку и ворота не использовали – эти штуки взрывом повалило, они так и валяются запертые. Забрались по столбу, используя монтажные когти или монтерские лазы – иначе там не подняться, перерезали колючку и спрыгнули внутрь. Взрывчатку с собой переправили. Сняли часовых, заминировали, дали деру, а потом подорвали. Взрыватели вкрутили в бруски, о них и сдетонировало. В караулку даже заходить не стали – эти парни сами сгорели, когда полыхнуло.

– Ничего интересного не оставили? – буркнул Фещенко.

– Тут все такое интересное, – проговорил Синицкий. – А что касается улик, потерянных вещей, забытых террористами паспортов – увы, мужики, мы не в анекдоте. Огонь съедает все следы.

– Что с очевидцами? – спросил Илья.

– Издеваешься, Ткач? – вздохнул Кречет. – Время-то какое было? Четыре утра. Ни одной живой души в радиусе километра. Идеальное для террористов стечение обстоятельств. Короче, трахнули нас во все положенные места…

– Негусто, мужики, негусто, – посетовал Ткач. – И никаких зацепок? Что-нибудь можете сказать о преступниках?

– Тебе нужны их психологические портреты? – удивился Кречет. – Двое караульных зарезаны, один задушен леской или струной. Видимо, часовые, к которым подкрались бесшумно. Эти парни явно не добряки. Что еще тебе про них нужно? Жестокие, решительные, хорошо подготовленные, имеющие возможность добыть взрывчатку. Хотя не исключаю, что взрывчатку принесли с собой из-за кордона. Небольшой мешок, хм, с демократией. Если они, конечно… не местные.

– Что ты хочешь сказать? – нахмурился Илья.