Неистовый

- Во всяком случае, сейчас уже все кончено, - моя рука сжала ее ладонь. Я все еще помню, как нажал на курок, как мучал его, хотя он был абсолютным монстром.

- Ты ничто! – плюнул отец. - Энтони, убери его с моих глаз.

- Нет. - сказал я холодным тоном. - Он не подчиняется тебе.

- Он делает это тебе? - отец откинул голову назад и засмеялся, а потом начал кашлять так сильно, что чуть не упал со своего места.

- Смешно. - я полез в карман и вытащил пушку. - Да.

- Никсон. - отец сузил глаза. - Что, черт возьми, ты творишь?

- Мою работу. - я плюнул. - Тебе следует знать. Ты готовил меня. Ты сделал меня тем, кем я сейчас являюсь. Ты создал меня. - пистолет дрожал, когда я его протянул и указал ему на голову. - Есть последние слова?

- Отец не дрогнул, просто оглядел комнату, как трое мужчин с нами развернулись и ушли.

- Так, - он кивнул, — вот и все?

- Да. - я закусил губу. Напоминаю себе, что я должен сделать то, что делаю. - Итак?

Отец стоял, шатаясь на коленях, и повалился на меня, высоко подняв нож. Он порезал мою нижнюю губу, глубоко порезал меня, прежде чем упал на колени с проклятием.

- И какова цель этого? - я вытер рот тыльной стороной руки.

- Чтобы доказать свою точку зрения, сынок. - отец не повернулся; вместо этого он повесил голову, как будто молился. -Ты всегда будешь помечен мной, всегда под моим контролем. Когда ты смотришь в зеркало на это милое личико, я хочу, чтобы ты видел этот след на губе, этот след на лице, и запомнил. Ты. Как. Я.

Я подошел к нему сзади и приставил пушку к голове, когда он поднял руки. - Да помилует Господь твою душу.

Я нажал на курок, и он упал передо мной.

Рана не была смертельной, но она создала пропасть между нами, которая была больше, чем раньше — шире, больше. Доверие, которое должно было присутствовать - сменилось яростью, ненавистью, гневом.

Через неделю мне прокололи губу. Не для того, чтобы показать неуважение, как Чейз всегда дразнил, а потому, что это скрывало то, что он сделал. То, что он все еще делал, сжигало меня изнутри. Когда я смотрел в зеркало, я видел его. Из-за этого шрама я его видел.

- Прости меня, Трейси. - я прошептал, возвращаясь к реальности, проводя пальцами по ее шелковистым волосам. Я извинялся за то, что не мог сказать. За то, что я собирался сделать. Убить ее было бы одолжением. Я не понаслышке знал, что такое боль от разбитого сердца, когда его вырвали у меня в первый раз. Я не желал такой боли даже моему злейшему врагу.

- За что?

- За то, что не говорил тебе правду. Я все знал уже в тот день, когда мы пошли по магазинам, и когда ты достала все эти деньги. Черт, я знал наверняка. Энтони проверил тебя. Видимо, Трейси Рукс не существует. Так что, я проверил по базе данных всех, чье имя - Трейси, и нашел тебя - Трейси Альферо, восемнадцать лет, внучка второго самого мощного босса мафии во всем Чикаго. И это тот же босс мафии, который до сих пор винит нас в смерти его сына.

- Верно. А это значит, что я действительно должен был убить Феникса, - я хотел покончить с этим ублюдком. Я нахмурился и оторвался от Трейс, поднявшись на ноги.

- Ни за что нельзя позволить ему узнать, кто ты. Если он узнает… Трейс, он опасен, серьезно.

Она не понимала, насколько он опасен. Я наблюдал за ним. Он не ел, не спал, все что он делал - пил. Он потерял связь с реальностью, и каждый его взгляд, направленный на Трейс, был полон ненависти.

- Мы следили за ним. Он потерял свой долбанный ум. Он следующий в роду после своего отца, который сейчас умирает, и у которого нет смелости, чтобы признаться Фениксу в этом. У меня нет сомнений, что это семья замешана в каком-то темном бизнесе.

Трейс вздохнула, схватив себя за голову.

- Хочу ли я знать, что такое темный бизнес?

Нет. Не хочет. И я не собирался рассказывать ей все кровавые подробности, поэтому я опустил всю правду.

- Вероятно, секс-торговля, кокаин, отмывание денег и прочие типичные вещи, о которых ты, скорее всего, видела по телевизору. Но, безусловно, не факт, что эта семья занимается подобным.

Она нахмурила брови

- А чем ты занимаешься?

- Немного этим, немного тем… - я ухмыльнулся, смотря на то, как она сузила глаза. - Ничего слишком незаконного. Мы отчаянно не нуждаемся в деньгах, в отличие от некоторых других людей. - я вздрогнул, думая о Де Ланг, сделках, которые они заключили с другими семьями, чтобы продолжать жить тем образом жизни, к которому они привыкли.

- Извини меня. - ее грудь вздымалась, и слезы блестели в ее глазах. - За то, что бросила тебя. Мне так чертовски жаль, Никсон. Я помню. Я видела нашу фотографию, на которой мы маленькие и… Я оставила тебя! Я обещала, что спасу тебя, но оставила тебя после этого!

Она начала рыдать и обхватила себя. Разбитое. Сердце. С таким же успехом она могла бы дотянуться до моей груди, вытащить мое все еще бьющееся черное сердце и сказать мне, что оно красивое, чистое, непорочное. Моя любовь к ней... Её любовь ко мне? Я не мог этого понять, никогда в жизни я не испытывал таких чистых эмоций. Я не заслужил этого, или ее.