Неистребимый. Трилогия

— Да, вы вправе узнать об этом, — спокойно согласился Нкот. — Как я уже говорил, победить Проколда — дело нелегкое. — Зеленый огонь его глаз снова ярко разгорелся в сгустившейся темноте. — И если дело у меня не выгорит, вы рискуете остаться с Тварью в вашем мире без средств борьбы с ней. Для меня это неприемлемо. Каторжный труд всей моей расы не может уйти впустую. Лешуки обрекли себя на забвение, но мы ничего не делаем напрасно. Поэтому вы здесь, со мной. Вы — плата ваших рас за нашу работу. Каждый из вас не представляет для меня никакой поддерживающей силы, но я подобрал вас таким образом, чтобы ваши способности, слитые воедино и включенные в мои в качестве дополнительных органов чувств, смогли создать практически неодолимую преграду для Проколда. Сегодня на площади я опробовал вас, включив в свою систему восприятия, — кроме Целителя, как вы, несомненно, заметили, для него у меня задание будет иное. Я проверил вас и теперь абсолютно уверен, — четко и раздельно произнес он, — что завтра вы меня не подведете. И себя также.

Он умолк, обводя нас своими пылающими глазами, и после короткой паузы добавил:

— А теперь — спать. Завтра будет трудный день, вам необходимо набраться сил. Я же позабочусь о вашей безопасности этой ночью.

Плавно поднявшись со ствола мертвого дерева, Нкот неторопливо уплыл куда-то в сторону озера, оставив нас в кромешной тьме. Лун у Шелты не было, и ночи здесь были темные. Да и звезды, как назло, попрятались, — возможно, небо затянуло густыми облаками.

— Я вот все пытаюсь понять, — проворчал я ему вслед, — он сам когда-нибудь спит или нет?

— Ему это незачем, — отозвался Целитель. — Ладно, вы как желаете, а я пойду вздремну в трассере.

Транс бесшумно канул в темноту; через минуту хлопнула дверца. Я едва различал силуэты шелтян, сидевших от меня всего в двух шагах, и это несмотря на обострившееся после слияния зрение (эффект оказался устойчивым), а толстяк вот запросто нашел машину. Может быть, он видит в каком-то другом диапазоне, иначе, чем человек?

На лес снова опустилась мертвая, неестественная тишина… Я все никак не мог к ней привыкнуть. Похоже, в этих лесах, за заброшенным Городом, животных не водилось. За весь остаток дня я не видел даже галтов. А сейчас не слышал ни шорохов, ни полуночных криков, которыми обычно кишит нормальный ночной лес. Я имею в виду нормальный для моей родной планеты, Новы-2. Может быть, зверей отпугивала близость владений Проколда, так называемых Гиблых Земель?

Не знаю, какие мысли сейчас беспокоили шелтян, тоже оставшихся на месте после ухода лешука и транса, но у меня сон пропал. Вопросы теснились в голове, как назойливые насекомые, и отделаться от них было не так-то просто. Нарисованная чужим картина проняла меня до глубины души. Силы неба, нашлись же существа, которые несколько тысячелетий бьются с мерзостью, не требуя ни славы, ни известности, забыв о своих собственных проблемах… Да практически наплевав на свою личную жизнь ради того, чтобы другие, те, кому даже неизвестно о существовании лешуков, продолжали существовать в этом мире… Великие альтруисты? Но как с этим связать бойню на площади? Нкот не оставил ни единого шанса ни одному из людей Шефира, оказавшихся в заброшенном Городе… Не исключено, конечно, что я рассуждаю слишком «по-человечески». Его отношение к жизни, например, легко укладывается в принцип — часть ради целого, поэтому гибель тех людей для него могла ничего не значить. В конце концов, он действительно спасал нас. Сами мы просто не выжили бы при таком перевесе сил со стороны противника…

«Охотники за Злом», охарактеризовал Нкот себя и своих собратьев. Я подобрал бы иное определение — паломники. Вечные скитальцы, всю жизнь посвятившие единственной цели — борьбе с чудовищем, пожирающим мыслящие формы жизни. С течением многих межтысячелетий Проколд превратился в их личного Врага, освященного сотнями загубленных рас, и они, лешуки, превратились в его вечных паломников, несущих ему смерть…

Да, всего лишь красивая метафора. Из категории так называемых «умных глупостей», когда в содержании фразы кроется внутреннее противоречие. Но пять тысяч межлет — это впечатляло. Такая пропасть времени предполагала жуткое одиночество для этих древних воинов. Проклятие одиночества. Не хотел бы я оказаться в этой голубой шкуре. Какой же действительный возраст этого существа? Какие немыслимые расстояния ему пришлось пересечь в своих поисках, в каких неизведанных далях он побывал, выслеживая Врага? Эти гигантские масштабы пространства-времени просто невозможно было осмыслить, примеривая их к куцей человеческой жизни продолжительностью в сто пятьдесят — двести межлет…