Нейтрально-враждебный. Книга третья: Дикие земли

Почти весь день они тащились по нейтральной полосе в сторону своего убежища. Дело шло к вечеру, а до родимой и безопасной берлоги было еще очень далеко. Оба прекрасно понимали, что не успеют добраться туда засветло. А стоит лишь стемнеть, как из своих нор и убежищ вылезут любители сочного мясца. Гоблины были слишком измучены, чтобы убежать или дать отпор. Им оставалось рассчитывать лишь на удачу.

- Может, бросим ее? - предложил Грыбан, кивком указав на Синару. - Налегке быстрее пойдем.

Зархад промолчал. Он, как и его приятель, отлично знал, что они ползут с черепашьей скоростью вовсе не из-за обременяющей их мертвячки. Это он, Зархад, со своим раненым бедром, тормозит обоих. И быстрее он идти не сможет никак. Так что бросать обузу смысла не было. Да и глупо это как-то - тащить ее с собой целый день, а под вечер бросить.

- Нет, брат, - медленно промолвил Зархад. – Мы, гоблины, своих не бросаем.

- Она не гоблин!

- Не будь таким расистом. Гоблин не национальность, а состояние души.

Помолчали. Затем Грыбан заметил:

- Стемнеет скоро.

- Ну, так пошли! Хрена ли тут высиживать? - зло бросил Зархад.

Он кое-как поднялся на ноги, охнул, когда случайно оперся на больную конечность, и заковылял вперед. Грыбан впрягся в волокуши и двинул следом за ним.

Скрытое плотными облаками солнце медленно опустилось за край горизонта. Нейтральная полоса начала погружаться в ночную тьму. Гоблины продолжали идти, хотя оба отлично понимали, что до убежища им не добраться. Их, измученных и больных, легко настигнут хищники. К тому же рана Зархада пахла кровью, а этот аромат здешние обитатели умели учуять за десять верст.

Вскоре гоблины услышали доносящийся из темноты далекий вой. Хищники вышли на охоту.

- Затаиться бы, брат, - предложил Грыбан, трусливо оглядываясь по сторонам.

- А смысл? - не оборачиваясь, бросил Зархад. - Все равно ведь найдут.

И он не ошибся. Вскоре оба расслышали тяжелое хриплое дыхание неподалеку от себя. Грыбан уронил волокуши на землю и выхватил из ножен меч. Зархад тоже обнажил оружие, хоть и понимал, что боец из него никакой. Он и на ногах-то еле держался. Куда ему дать отпор чудовищам?

А затем в сгустившейся тьме они увидели ярко горящие глаза. Тех было четыре пары. Когда твари приблизились, гоблины сумели разглядеть их огромные серые тела.

Звери кружили вокруг добычи. Гоблины, прижавшись спиной к спине, ждали своей неизбежной участи. Осмелевшие твари подходили все ближе, подскакивали, грозно клацали челюстями. Из их ртов несло могильным смрадом.

- Брат, помнишь, ты у меня три года назад семь медяков занял, да так и не вернул? - спросил у друга Зархад. - Хочу, чтобы ты знал - я о них не забыл! Как ты мог обокрасть лучшего друга, скотина? Мне эти семь медяков во сне снились, я о них постоянно думал. Даже два раза хотел тебя за них зарезать. Неужели тебя не мучила совесть?

- А сам-то, сам! - расхрабрился Грыбан в минуту погибели, хотя обычно он побаивался своего приятеля и не дерзал высказывать ему претензии или напоминать о старых долгах. - Помнишь, два года назад пирог с крольчатиной ели. Так ты себе царский ломоть отрезал, а мне, как холопу последнему, малый кусочек. Я ведь специально замерил - твой кусок на треть ногтя толще был. И после этого ты еще называешь себя моим братом?

Одна из тварей бросилась на них из темноты с глухим и грозным рычанием. Гоблины, подняв страшный крик, принялись тыкать ей мечами в морду. Получив несколько болезненных уколов, тварь отбежала подальше. Но никуда не ушла. Как и другие звери.

- О пироге он вспомнил! - фыркнул Зархад. - Мелочный такой! Ты лучше вспомни, как выиграл в кости новые сапоги, и себе оставил. Хотя знал, что у меня был день рождения. Нет бы, подарить брату сапоги. Куда там! Сапоги он себе оставил. А мне открытку вручил. Засунуть бы тебе эту открытку....

- А сам-то! Сам-то! - закричал Грыбан. - Помнишь, когда были маленькими, тебе батя принес с вылазки голову паладина. Так ты один с ней игрался, а мне даже в руки не дал. А я так хотел ее по песочку покатать. Никогда ты не думаешь о моих чувствах!

Еще одна тварь бросилась на гоблинов. Огромные челюсти сомкнулись перед лицом Зархада. Грыбан с воплем ударил чудовище по толстой шее, едва вспоров прочную шкуру и пустив немного крови. Тварь взвыла и отпрянула. Но ее товарки все плотнее сжимали кольцо вкруг добычи.

- Вот не думал, не гадал, что доведется умереть рядом с такой подлой и мелочной гадиной, как ты! - выпалил Зархад.

- Я, брат, был о тебе лучшего мнения, но ты сделал все, чтобы это изменить,- заявил Грыбан. - Никогда не прощу тебе того пирога. На том свете вспоминать буду.

В этот момент твари бросились на них всем скопом. Гоблины сжались от ужаса, готовясь к смерти, но вдруг бестии, почти добравшиеся до них, отпрянули с трусливым визгом, а затем бросились в ночь и растворились в ней.

- Мы еще живы? - недоверчиво спросил Грыбан, щупая себя и друга. - Но каким чудом?

- Ой, а где это мы? - вдруг услышали гоблины женский голос за своей спиной.

Оба обернулись и увидели Синару. Та сидела на волокушах и вертела головой.