Нейтронный Алхимик. Конфликт

Адриан провел Монику и Самуэля в конференц-зал в дальнем конце оперативного центра.

– Наш главный аналитик дает еще два часа до начала стрельбы, – безрадостно сообщил он, усаживаясь во главе стола.

– Не хочется так говорить, но для нашей миссии это, в сущности, неважно, – ответила Моника. – Мы обязаны захватить Мзу. И мы не можем позволить ей погибнуть или попасть в плен. Для Конфедерации это станет катастрофой.

– Да, я читал отчет, – мрачно буркнул Адриан. – Алхимик страшен сам по себе, но в руках одержимых...

– Информация, которая могла до вас не дойти, – проронил Самуэль. – «Уршель», «Раймо» и «Пинзола» входят в космофлот Организации. Капоне знает, что доктор Мзу здесь. И его представители не станут демонстрировать тонкости подхода или скрытности. Их действия могут вызвать войну.

– Гос-споди! Они сбросили вниз несколько челноков еще на подлете. И никто не знает, где они сели, – общепланетная сенсорная сеть накрылась.

– А что местная противовоздушная оборона? – спросила Моника. – Она прикрывает город?

– В общем она уцелела. Технику им поставили одиннадцать лет назад с Кулу. Она и тогда была не новая, но еще работает. Так что посольство может заглядывать штабу обороны Тоналы через плечо.

– Так что если Организация подступит к Гаррисбургу, вы нас предупредите.

– Нет проблем.

– Хорошо. Это даст нам пару минут форы. Следующий вопрос – вы ее нашли?

Адриан сделал вид, что обижен.

– Конечно, нашли! – Он ухмыльнулся. – Мы королевское разведывательное агентство или кто?

– Ага. Правда всегда страшнее слухов. Так где она?

– Согласна, – с сожалением подтвердила Моника. – Слишком много. А что у них там с собой – один Бог ведает. Особенно эти местные непонятно кто. Успех со второй попытки нас не устроит. Передайте своим ребятам, чтобы продолжали наблюдение, Адриан, а мы присоединимся к ним, как только сможем.

– Думаете, она окажет сопротивление? – спросил Адриан.

– Надеюсь, что нет, – ответил Самуэль. – В конце концов она не глупа. Она знает, что ситуация на Нюване ухудшается с каждой минутой. Нам даже будет легче. Начать стоит с того, чтобы открыто предложить ей улететь из этой системы. Когда она поймет, что ей придется отправиться с нами, по своей воле или против, ей логичнее будет сдаться.

– Легче? – Моника с жалостью глянула на него. – С этой-то миссией?

– Мать Мария, почему?!–вскричала Вои, едва пятеро гариссанцев набились в лифт. – Вы не можете сейчас сдаваться! Вспомните, через что вы прошли, – Мать Мария, что мы для вас сделали! Вы не можете отдать это все Капоне!

Алкад обернулась к ней, и страстные слова застряли у девушки в горле.

– Никогда больше не спорь со мной.

Даже Гелаи и Нгонг отшатнулись – они, впрочем, слышали и мысли за пологом слов.

– Как вполне ясно заявил Баранович, омутанский вариант для меня закрыт, – проговорила Алкад. – Пусть он бессовестная дрянь, но он прав. Ты даже представить себе не можешь, как мне от этого мерзко, потому что реальностью стало то единственное, о чем я не позволяла себе думать на протяжении тридцати лет. Наша месть стала бессмысленной.

– Ерунда! – бросила Вои. – Вы еще можете поразить омутанцев до начала одержания!

– Я прошу тебя не показывать на людях своего невежества. Это просто оскорбительно.

– Невежества, тля? Мать наша Мария, да вы готовы отдать Алхимика Капоне! Отдать! И вы думаете, что я стану молчать?!

Алкад расправила плечи, страшным усилим воли заставляя себя не повышать голос на разгневанную девушку.

– Ты всего лишь инфантильная девчонка, носящаяся со своей детской идефикс. Ты даже не задумалась ни разу о том, каковы будут последствия исполнения твоей мечты, сколько страданий она принесет. А я тридцать лет не думала ни о чем другом. Я сотворила Алхимика, да смилуется надо мной Мать Мария! Я в полной мере осознаю, на что он способен. Я одна в ответе за эту адскую машину. И я никогда не отрекалась от ответственности, и не стану. Потому что тогда я отказалась бы от последних остатков своей человечности. А если им завладеют одержимые, последствия станут поистине чудовищными. Поэтому я приму предложение Барановича оставить эту обреченную планету. Я приведу силы Капоне к Алхимику. И тогда я активирую его. Никто и никогда не сможет изучить его и построить новый.

– Но... – Вои оглянулась в поисках поддержки. – Если вы его включите, то...

– Я погибну. О, да. А со мной умрет единственный мужчина, которого я любила. Я не видела его тридцать лет и все еще люблю. Это сугубо человеческое чувство не имеет сейчас значения. Я даже им готова пожертвовать. Теперь ты понимаешь, какую ответственность я несу? Может быть, я вернусь одержателем, а может, останусь в бездне. Каким бы ни было мое посмертие, иного человеку не дано. Я боюсь его, но не отрекаюсь. Я не настолько самонадеянна, чтобы пытаться обмануть общую нашу судьбу. Гелаи и Нгонг показали мне, что личность человека сохраняется и после смерти. Это хорошо. Потому что даже если я вернусь в чужом теле, упорство мое останется неизменным. Я не станустроить нового Алхимика. Причина, породившая его, исчезла, и он должен быть уничтожен.