Нейтронный Алхимик. Конфликт

Джошуа поднял руку, требуя тишины. Только сейчас он заметил последних двоих незнакомцев, садившихся с Мзу в одну машину. Они вызывали у него даже не предчувствие беды – скорее, ужас, передающийся прямо в мозг.

– О, Господи...

Блоки противоэлектронного сопротивления Мелвина датавизировали тревогу.

– Какого черта? – Он посмотрел на дисплей.

– Не хочу вас пугать, друзья мои, – заметил Дик Китон, – но ребята в соседней машине очень неласково на нас смотрят.

– А? – Джошуа обернулся.

– И навели на нас широкополосный сенсор, – добавил Мелвин.

Джошуа одарил двоих агентов королевского разведывательного агентства в припаркованной рядом машине ответным недобрым взглядом.

– Ну здорово, черт побери!

– Она уезжает, – заметил один пристав.

– Господи Иисусе, – пробормотал Джошуа. – Мелвин, ты блокируешь их сенсор?

– Полностью. – Ядерщик ухмыльнулся агентам.

– Тогда за ней. И будем надеяться, что она едет туда, где мы сможем побеседовать цивилизованно.

Пять машин с дипномерами, где ехали Моника, Самуэль и смешанная команда из эденистов и оперативников королевского разведывательного агентства, не обращали на ограничения скорости никакого внимания. Полиции безопасности оставалось только следовать за ними, не сводя с кортежа глаз, чтобы выяснить, куда же это он направляется. Им оставалось не более километра до «Мерседес-отеля», когда Адриан Редвей датавизировал Монике, сообщив, что Мзу снова ушла.

– Теперь с ней четверо спутников. Наблюдатели запустили рядом с отелем крылоглаз, и похоже было, что в пентхаузе случилась драка. Доступ хотите?

– Если можно.

Изображение того, что видела порхавшая над парком искусственная птичка, плясало перед внутренним взором Моники – синтетические крылья постоянно хлопали, чтобы противостоять порывам вьюги. Видеосенсор в оптическом диапазоне был направлен на окна пентхауза – одно из них было выбито.

– Вижу стекло на ковре, много, – датавизировала Моника. – Кто-то проник через это окно, а не вылетел.

– Но кто? – возразил Адриан. – Все же двадцать пятый этаж.

Моника продолжила осмотр. Двери гостиной выбиты, лежавшую на полу створку избороздили глубокие следы огня.

Она перевела фокус на кушетку. Через подлокотник свешивалась чья-то нога.

– Неудивительно, что Мзу смылась, – произнесла она вслух. – Одержимые снова ее выследили.

– Она едет не в космопорт, – заметил Самуэль. – Двое местных с ней не одержимые ли?

– Возможно, – согласилась Моника, поколебавшись. – Но наблюдатели сообщили, что она их ведет. И не похоже, чтобы она шла по принуждению.

– За ней движется Калверт, – датавизировал Адриан.

– Хорошо. Посмотрим, куда это они все так устремились.

Она датавизировала автопилоту приказ догнать машину наблюдателей.

– У нас еще компания, – заметил Нгонг, не то удивленный, не то позабавленный этим обстоятельством. – Это уже больше дюжины машин.

– А бедный старина Баранович заявил, что явится один, – отозвалась Алкад. – Его тут нет?

– Не знаю. В одной машине точно есть одержимые.

– Вас это совсем не волнует? – спросила Вои. Алкад поуютнее устроилась на сиденье.

– Да не очень. Похоже на прежние времена.

– А что, если они нас остановят?

– Гелаи, что думает полиция?

– Им любопытно, доктор. Даже нет – очень любопытно.

– Тогда хорошо. Пока они не собираются нас перехватывать, нас это устраивает. Я знаю спецслужбистов – они захотят узнать, куда мы направляемся, прежде чем сделать ход.

– Но Баранович...

– Это его проблема, а не наша. Не хочет, чтобы его преследовали, пусть обеспечит безопасность.

Машина Алкад петляла по опустевшим улицам Гаррисбурга с тоскливо-разрешенной скоростью и все равно двигалась достаточно быстро. Скученные здания городского центра остались позади, вокруг расстилались промышленные пригороды. Через полчаса мимо промелькнул последний городской квартал. Дорога шла по насыпи, пересекая плоскую аллювиальную равнину, расстилавшуюся до самого моря на протяжении восьмидесяти километров, огромное поле под паром, где тракторы-механоиды и генженированные микробы извели под корень всю неразрешенную растительность. По берегам ирригационных каналов, прорытых, чтобы приручить богатый чернозем, скрючились под ударами морского ветра деревья.

Дорога была пуста – ни животных, ни машин. Они ехали через заснеженную пустыню. Вихрь нес огромные ломкие снежинки почти горизонтально, точно проверяя способность не испытывавшего трения лобового стекла оставаться чистым. Но даже снег не мешал пассажирам видеть позади пятнадцать машин – конвой, даже не пытавшийся скрыться.

Адриан Редвей опустился в кресло за одним из столов в оперативном центре королевского разведывательного агентства и датавизировал настольному процессору команду передать ему доступ к входящим потокам данных. Несмотря на фильтры, поступающая информация едва не захлестнула его. Нейросеть сама выделяла первоочередные сообщения. Естественную способность мозга составлять перекрестные ссылки взяли на себя подпрограммы, оставляя сознание свободным, чтобы воспринимать главное.