Нейтронный Алхимик: Консолидация

– Причина, по которой мы улетаем... Только что прибыл космоястреб с официальным предупреждением от первого адмирала и Ассамблеи. Они считают... что люди становятся... одержимыми. На Атлантисе было сражение, нас предупредил какой-то Латон. Слушайте, с людьми творится что-то странное, и они это так назвали. Мне очень жаль... но адмирал считает, что именно это случилось на Норфолке.

– Вы хотите сказать, что и на других планетах то же самое? – испуганно спросила Женевьева.

– Да.

Фурсй посмотрел на нее, нахмурившись, и по его коже побежали мурашки. В голосе ее не было ни капли недоверия. Дети всегда любопытны... Пилот посмотрел на Флетчера, на Луизу. Оба были встревожены, но не удивлены.

– Вы знали, да? Вы знали!

– Конечно, – Луиза виновато улыбнулась.

– Вы с самого начала знали. Господи Иисусе, что же вы молчали? Если бы мы знали, если бы адмирал... – Голос Фурея прервался.

– Именно, – подтвердила Луиза. Пилота изумило ее самообладание.

– Но...

– Вам тяжело было поверить официальному предупреждению конфедеративной Ассамблеи. Нам, двум девчонкам и земледельцу, вы не поверили бы никогда. Так?

Тяготения в салоне не было, но Фурей ухитрился повесить голову.

– Так, – сознался он.

11

Лесистая долина была первозданно прекрасна, как бывает только в очень старых обиталищах. Сиринкс брела по лесу, подходившему к самым окраинам единственного на Эдене городка, радуясь тому, как много деревьев сохранилось здесь с первых дней обиталища. Пусть стволы их искривились и покосились от старости, но они еще жили. Древние, многовековые деревья не вписывались в упорядоченную, предсказуемую структуру парка, так что обиталище вовсе забросило эту часть своего внутреннего пространства.

Сиринкс не могла припомнить, когда еще была так счастлива, – и окружающая ее красота была не единственной тому причиной.

«Отдаление порождает предвкушение», – с лукавой улыбкой сказал Аули, прежде чем поцеловать ее на прощание сразу после обеда. Наверное, он был прав – он разбирался в людских чувствах еще лучше, чем в сексе. Это и делало его таким великолепным любовником – полная власть, которой он обладал над ней.

«Нет, он точно был прав», – грустно признала Сиринкс. Они расстались полтора часа назад, а тело ее уже отчаянно тосковало по нему. От одной мысли о том, чем они займутся ночью, когда он будет принадлежать ей одной, в груди Сиринкс возникало сладкое томление.

Об их поездке на Эден судачили все друзья и родные. Эта сторона их связи доставляла Сиринкс едва ли не больше радости, чем физическая. Аули было сорок четыре года – на двадцать семь лет больше, чем ей. Выросшая в обществе слишком эгалитарном и либеральном, чтобы его членов можно было шокировать, Сиринкс тем не менее успешно справлялась с этой задачей.

Разница в возрасте давала о себе знать редко, и как раз в этот день выдался такой случай. Аули хотел посетить одну из каверн близ оконечности обиталища, где работали кибернетические системы конца двадцать первого века, сохраняемые в качестве живого музея. Ничего более скучного Сиринкс придумать бы не смогла. Они шли по первому из выращенных обиталищ, созданному пятьсот лет назад, основе их культуры, а Аули хочется смотреть на каких-то древних роботов?

Так что они расстались. Аули пошел к своим паровым машинам, а Сиринкс – погулять внутри обиталища. Эден был куда меньше своих потомков: цилиндр одиннадцати километров длиной и трех – диаметром; скорей прототип, чем первый серийный образец. Звездоскребов на нем не было, и жители его ютились в городке, оседлавшем северную оконечность. И здесь всюду виднелись следы прежних эпох – нынешние обитатели старательно сохраняли примитивные сборные бунгало из металла и композита. Перед каждым домиком лежал нарядный огородик в два шага с древними, чистогенными растениями. Пусть их плоды не отличались ни размером, ни пестротой нынешних потомков, но контекст делал их чем-то большим, чем просто украшение. Они были живой – во всех смыслах – историей.

Сиринкс двинулась, как ей показалось, по тропе, огибая узловатые корни, сплетавшиеся чуть ли не на уровне пояса, пригибаясь, чтобы не зацепить клейкие лозы. Каждый квадратный сантиметр коры покрывали мох и лишайник, наделяя каждое дерево собственной микроэкологией. В лесу было жарко, недвижный воздух переполняла влага. Костюм Сиринкс – тугой топ и коротенькую юбочку, – предназначенный исключительно для того, чтобы подчеркивать в глазах Аули ее девичью фигурку, здесь оказался совершенно неуместен. Разом отсыревшая ткань мешала каждому движению. Прическа погибла в первые же минуты, мокрые волосы грязными прядями рассыпались по плечам. На руках и ногах множились черные и зеленые пятна – боевая раскраска кисти самой природы.

Но несмотря на неудобства, девушка продолжала двигаться вперед. Предвкушение чего-то необычайного гнало ее, нарастая, и к Аули оно уже не имело никакого отношения. Это было что-то иное – скорее ощущение приближающегося божества.