Неизбежная могила

Когда Робин сняла свою толстовку, Амандип и Кайл вежливо отвернулись, прекрасно сознавая, что ее нижнее белье тоже насквозь промокло, но Тайо открыто наблюдал за ней, ухмыляясь.

— Как ты думаешь, сколько еще человек присоединится? — Амандип спросил у Тайо.

— Посмотрим, — сказал Тайо, не сводя глаз с Робин, когда она пыталась сидя снять мокрые штаны и натянуть сухие так, чтобы никто не увидел ее просвечивающиеся трусики. — Нам нужны все, кого мы сможем найти. Это борьба добра со злом, простая и без прикрас... Мне пора возвращаться, — добавил Тайо, когда Робин, уже одетая, начала натягивать носки.

— Я не могу в это поверить, — сказал едва дыша Амандип, когда дверь за Тайо закрылась. — Я приехал сюда, думая: «Это место для сумасшедших. Это культ». Я собирался написать статью для своей студенческой газеты. А теперь… Я сам вступил в этот чертов культ.

Он начал безудержно смеяться, и Кайл с Робин вслед за ним.

В течение следующих тридцати минут в подобном состоянии, близкому к истерическому смеху, входило в комнату все больше и больше людей. Слегка пошатываясь, вошел потрясенный Уолтер Фёрнсби, за ним сразу же последовала Пенни Браун, чьи зеленые волосы облепили ее лицо, как водоросли. Появилась дрожащая, явно дезориентированная и все время хихикающая Мэрион Хаксли. Вскоре помещение было заполнено людьми, взволнованно обсуждающими материализацию Дайю в подвале и утверждающими, как они горды тем, что присоединились к церкви.

Затем прошло десять минут, и никто больше не появлялся. Проведя в уме быстрый подсчет, Робин поняла, что в зале должно было остаться пять-шесть человек, включая девушку с лицом в форме сердечка, которая отказалась критиковать свою семью при Огненной группе, и блондинку, подругу Пенни. Сейчас Пенни встревоженно оглядывалась и больше не смеялась. Прошло еще десять минут, и затем открылась дверь.

— Сюда, — позвал их Уилл Эденсор и повел новых членов церкви из храма в обеденный зал.

Уже стемнело, и у Робин все тело и голова под еще мокрыми волосами покрылись мурашками. Пенни Браун продолжала с тревогой оглядываться в поисках подруги, которая приехала с ней на ферму Чапмена.

Вновь присоединившиеся члены церкви вошли в столовую под бурные овации прихожан, которые, очевидно, покинули храм раньше них. Судя по всему, в те часы, когда новички были заперты в подвале под фермерским домом, в столовой кипела бурная деятельность, потому что теперь со стропил свисали алые и золотые бумажные фонарики, похожие на те, что раскачивались на ветру на Уордор-стрит, и чувствовался аппетитный запах жареного мяса. Кухонные работники уже сновали между столами, перемещая свои огромные металлические чаны.

Робин опустилась на ближайшее свободное сиденье и сделала глоток из стоявшего перед ней стаканчика с водопроводной водой.

— Поздравляю, — раздался тихий голос у нее за спиной, и она увидела бритоголовую Луизу, которая толкала перед собой чан с блюдом, запах которого напоминал карри с курицей. Луиза положила порцию на оловянную тарелку Робин, добавив пару ложек риса.

— Спасибо, — с благодарностью произнесла Робин. Луиза слабо улыбнулась и отошла в сторону.

Нельзя было назвать это карри самым лучшем в мире, но это, безусловно, было самое аппетитное и сытное блюдо, которое Робин ела с момента своего приезда на ферму Чапмена, и с самым большим содержанием белка. Она ела очень быстро, так отчаянно нуждаясь в калориях, что не могла тщательно пережевывать. Как только с карри было покончено, ей дали миску йогурта, смешанного с медом, и это было лучшее, что она пробовала за всю неделю.

Атмосфера праздника наполнила зал. Смеха было гораздо больше, чем обычно, и Робин догадалась, что его причиной стало какое-никакое, но пиршество. Робин заметила, что теперь к главному столу присоединилась одетая в оранжевую мантию Ноли Сеймур, и впервые Робин поняла, что актриса, должно быть, входит в число Глав церкви. Рядом с Ноли сидели двое мужчин средних лет, тоже в оранжевых одеждах. На расспросы Робин сидевший рядом молодой человек ответил, что один из мужчин был мультимиллионером, сколотившим состояние в упаковочном бизнесе, а другой — членом парламента. Робин запомнила имена обоих мужчин, чтобы указать их в своем письме Страйку.

После того, как большинство людей закончили трапезу, в обеденный зал под новые одобрительные возгласы вошли Джонатан и Мазу Уэйсы. Не было видно девушки с лицом в форме сердечка или других новичков, которые не вошли в бассейн, и Робин спрашивала себя, куда они делись, держали ли их где-нибудь без еды и было ли длительное отсутствие Уэйсов вызвано последней попыткой убедить их.

Она боялась, что Папа Джей опять начнет говорить, но вместо этого, когда Уэйсы заняли свои места, из динамиков снова зазвучала музыка и взмахом своей руки Уэйс, казалось, дал понять, что с формальностями теперь покончено и пришло время веселиться. По обеденному залу разнеслись звуки старой песни группы «R.E.M.», и некоторые прихожане церкви, впервые за бог весть сколько времени отведавшие мяса, встали, чтобы потанцевать.