Неизбежная могила

Робин осторожно ступила в круг столбов, еще раз отмечая его сходство с каким-то капищем. Земля под ногами была неровной и скользкой от гниющих листьев. Кто-то определенно срубил эти столбы, и теперь Робин спросила себя, не потому ли и был принесен в лес топор: чтобы попытаться разрушить этот круг. Возможно, тогда и был спрятан топор, потому что обратно на ферму тайком его было бы сложно пронести? Конечно, лучше, если подозревать в его краже будут всех, чем быть самому пойманным с поличным.

Она наклонилась, чтобы рассмотреть что-то черное, по ошибке принятое ею за обломок угля. Через несколько секунд раздумий Робин решила, что это кусок обугленной веревки. Вместо того чтобы поднять ее, она подняла с земли крошечный камешек, который должен был послужить отметкой для ее тайного календаря, и как раз засовывала его в лифчик, когда безошибочно услышала треск ветки, сломавшейся под ногой человека, и быстро обернулась. Цзян стоял между деревьями на краю поляны.

— Цзян, — Робин заставила себя рассмеяться, хотя почувствовала, как ее прошиб горячий пот, — ты меня так напугал.

— Что ты делаешь? — подозрительно спросил он.

— Ищу кулон Мазу, — ответила Робин. По крайней мере, ее застали согнувшейся и смотрящей в землю.

— Почему он должен быть здесь? — спросил Цзян. Его правый глаз начал мигать. Он потер его, чтобы скрыть нервный тик.

— Просто предчувствие, что он может быть здесь, — объяснила Робин, и ее голос показался ей самой высоким и неестественным, — и я решила проверить.

— Играешь в Дайю? — усмехнулся Цзян, и Робин вспомнила, что одной из предписываемых Утонувшему пророку способностей было умение находить потерянные предметы, неважно, как далеко они находились.

— Нет, — ответила Робин. — Нет, я не знаю почему, но меня потянуло в лес. Я подумала, что, возможно, кто-то из детей мог поднять рыбку и принести ее сюда, а потом уронить.

История звучала крайне неубедительно, даже для Робин.

— Странное место, не правда ли? — добавила она, указывая на круг срубов бревен. — Как ты думаешь, для чего был этот круг? Это похоже на Стоунхендж в миниатюре.

— Похоже на что? — раздраженно переспросил Цзян.

— На один древний памятник, — ответила Робин. — В Уилтшире.

— Я знаю, что ты задумала, — произнес Цзян, надвигаясь на нее.

— Что? — спросила Робин.

— Ты собиралась встретиться здесь с Эмили.

— Н-нет, не собиралась… Откуда ты?..

— Типа друзья, да?

— Я едва ее знаю.

— Когда мы работали на огородной грядке, ты влезла...

— Да. Я думала, ты собираешься ударить ее мотыгой.

Цзян приблизился к ней еще на несколько шагов, волоча ноги по разросшимся сорнякам. Густой полог над головой отбрасывал пятнистые тени на его лицо. Его глаз отчаянно моргал. Он поднял руку, чтобы снова спрятать тик.

— Эмили убегает, чтобы потрахаться, — выпалил он.

Это был первый раз, когда на территории церкви Робин услышала, как о сексе говорят, не употребляя слова «духовная связь».

— Я... ничего об этом не знаю.

— Ты была лесбиянкой там, во внешнем мире?

— Нет, — ответила Робин.

— Так как же получилось, что ты знала, где в Норидже искать Эмили?

— Я не знала, — сказала Робин. — Я просто осматривала все уборные, которые смогла найти, и она была в одной из них.

— Вы занимались этим с ней в той уборной?

— Нет, — ответила Робин.

— Тогда почему она так пристально смотрит на тебя после Нориджа?

— Я не заметила этого, — солгала Робин.

Она не могла понять — Цзян грубо обвинял ее для того, чтобы шокировать и оскорбить, или же потому, что он действительно так считал: он никогда не казался ей слишком умным человеком, хотя, безусловно, только что доказал, что на удивление очень наблюдательный. Словно прочитав ее мысли, Цзян произнес:

— Я вижу больше, чем остальные, даже если мои глаза закрыты.

— Могу я задать вопрос? — спросила Робин. Ей нужно было успокоить его: он был потенциально склонен к насилию, а ее действия на огородной грядке и ее связь с Эмили, из-за исчезновения которой брат отчитал Цзяна на обратном пути из Нориджа, явно вызвали у него сильную неприязнь к ней.

— О чем?

— Ты занимаешь очень высокое положение в церкви.

Она знала, что это было не совсем так: у Цзяна не было реальной власти, хотя ему явно нравилось командовать, когда ему предоставлялась такая возможность. Он опустил руку, прикрывавшую его глаз, и сказал:

— Да.

— Почему так случилось, что ты, судя по всему, работаешь усерднее, чем кто-либо в... — она намеренно позволила словам «твоей семье» повиснуть в воздухе, прежде чем закончить, — ну, ты понимаешь... в твоем положении?

— У меня нет никакого ложного «я», — ответил Цзян. — Мне не нужно ничего из этого дерьма.

Как она и надеялась, он, казалось, был польщен ее вопросом, и она почувствовала, что его агрессивность слегка поубавилась.

— Я просто заметила, что ты вроде как... живешь так, как мы все должны жить. А не просто проповедуешь это.

Она на мгновение испугалась, что перегнула палку, но Цзян расправил плечи, и на его грязном лице появилось подобие ухмылки.

— Так вот почему ты не хочешь трахаться с Тайо? Потому что он не живет так?

— Я не имела в виду, что Тайо не...