Неизбежное искушение

– Девочки, пора идти, – сказала Кэлли, послав ему проницательный взгляд.

Независимо от того, сколько им лет и насколько они самостоятельны, когда Кэлли говорит таким тоном, они все спешат подчиниться. Джулс и Дарби встали и поцеловали его в щеку. Кэлли, как ни странно, проигнорировала его и обняла Танну. Леви увидел, как Кэлли сжала ее руку, и ему стало интересно, что же мама шепчет ей на ухо. Иногда, приезжая в больницу, он видел, как Кэлли лежит рядом с Танной и голова Танны покоится на ее плече. Они разговаривали или смотрели фильмы. Его мама и его девушка быстро сблизились, и он немного ревновал к их легкому товариществу. Его отношения с матерью зависели от ссор с отцом: Кэлли находилась меж двух огней, муж и сын рвали ее преданность на части.

Предостережения Леви, его мрачные пророчества о том, что Рэй когда‑нибудь нарвется, вызвали напряженность и сотню споров. А потом Рэй умер.

Леви по‑прежнему был единственным человеком, который знал, что Рэй незадолго до своей смерти собирался приобрести новую технологию сотовых телефонов, которая, по его словам, должна была произвести революцию в отрасли. Он уже был готов отказаться от всего, чем они владели…

Эта технология, как выяснил Леви после похорон, была совершенно бесполезной. Они бы все потеряли, если бы сделка состоялась. И все еще удивляются, почему он такой осторожный.

Кэлли встала перед ним, ловя его взгляд. Наконец он посмотрел ей в глаза, и Кэлли удивленно покачала головой.

– Тебе не о чем беспокоиться, мама, – сказал Леви.

Уголки губ Кэлли поползли вверх.

– О, я знаю. – Она наклонилась и поцеловала его в лоб. – Я вовсе не беспокоюсь. – Кэлли улыбнулась. – Но я точно знаю, что с сегодняшнего вечера, мой дорогой, твоя жизнь уже не будет прежней. И я, например, очень взволнованна.

Леви боролся с желанием попытаться убедить Кэлли, что у них с Танной больше нет ничего общего, кроме обоюдного желания раздеть друг друга. Но есть вещи, которые ты не можешь сказать своей маме, даже если она очень крутая.

– Пока, мам.

Кэлли, широко улыбаясь, вышла из комнаты.

Танна бросила корку от пиццы на тарелку и вытерла пальцы салфеткой, думая, что это будут очень долгие шесть недель, если они с Леви не смогут преодолеть неловкое молчание. Леви сидел в мягком кресле, его сломанная нога покоилась на кожаном пуфике, рука сжимала стакан с водой, а лицо было задумчивым.

– Я сегодня была в «Мерфи», – сказала Танна.

– И что же?

– Выйдя из кабинета Кэррика, я не удержалась и заглянула в демонстрационный зал. Скоро аукцион старых платьев и аксессуаров, и выставленные предметы – это удивительные, единственные в своем роде вещи от культовых дизайнеров прошлого. А еще они выставляют коллекцию работ Генри Мура, так что я задержалась в зале надолго.

Леви скорчил гримасу.

– Напомни мне, кто такой этот Мур? Скульптор?

– Английский. Известен своими огромными бронзовыми скульптурами. Он баловался абстракциями, часто изображая фигуры матери и ребенка. Был немного одержим женским телом…

– Разве не все мы им одержимы? – пробормотал Леви.

– …и его произведения часто содержат пустоты, – продолжила Танна.

– Спасибо, «Википедия», – сухо сказал Леви.

Как и раньше, она выдавала слишком много информации об искусстве. Танна обожала искусство и любила делиться своими знаниями.

– Ты завершила свою дипломную работу по истории искусств? – спросил Леви.

Танна покачала головой:

– Я… отвлеклась на другое.

– Но я уверен, что твой прикроватный столик все еще завален книгами по искусству.

Танна улыбнулась. Это так. Перед сном она все еще листает каталоги и биографии художников.

– Я впервые с девятнадцати лет вернулась туда, – сказала Танна негромко, думая о своем визите в «Мерфи». Она чувствовала взгляд Леви на своем лице и гадала, почему она поделилась с ним чем‑то настолько личным.

Леви поставил тарелку на стол и склонил голову набок.

– Неужели? Почему же ты ждала так долго?

Как это объяснить? И стоит ли вообще пытаться?

– Танна?

Она наморщила нос и встретила пытливый взгляд Леви.

– Я боялась, что это будет слишком тяжело. И что я буду подвергать сомнению свой выбор.

– И так оно и было?

Танна послала ему легкую улыбку. Она не готова признаться, что это был сложный момент.

Она ведь могла сделать карьеру в «Мерфи», выйти замуж за Леви, поселиться в этом доме и вести совсем другую жизнь. Она представила, как покидает постель Леви, целует его на прощание и уезжает из этого прекрасного дома в центр Бостона. У нее свой кабинет в «Мерфи», она работает в пиар‑отделе, организует аукционы и встречается с коллекционерами по всему миру. Она посещает клиентов в Гонконге и Нью‑Йорке, Париже и Дубае. Если у нее есть время, она идет в Лувр или Метрополитен, в антикварные лавки и салоны искусств.

А еще можно заскочить в парфюмерный магазин в Париже, на рынок специй в Дели, в бутик на Родео‑Драйв.

Но она всегда возвращается домой к Леви…

Танна выдернула себя из сна наяву, расстроенная тем, насколько все казалось реальным и естественным.