Неизбежность

Выдающаяся и вместе с тем противоречивая личность, — об этой противоречивости можно было подумать лишь про себя. Судьбе было угодно свести Василевского с этим человеком, от которого исходил знобящий холодок всесильной власти. Благодаря начальнику Генерального штаба Борису Михайловичу Шапошникову, светлейшей голове и добрейшей душе, — он рекомендовал на работу в Генштабе Василевского: был верным учеником и любимцем Шапошникова, стал верным исполнителем воли Сталина и, конечно, не любимцем, но человеком, которому Сталин явно симпатизировал, щедро награждал. Не за прекрасные, надо полагать, глаза, а деловые и политические качества.

В последние месяцы Сталин сделался не то что добрее, но улыбчивее, чаще шутил. А были времена — начальный период Отечественной особенно, — когда он был хмур и угрюм. Если же у Сталина дурное настроение, избави бог попадаться ему под руку. Впрочем, после шока, вызванного вероломством Гитлера, Сталин быстро пришел в себя, и его стальной волей можно было только восхищаться. Александр Михайлович вспомнил: это было в августе сорок первого, он уже приступил к исполнению обязанностей начальника Оперативного управления и заместителя начальника Генштаба. Ставка и Генштаб помещались тогда на Кировской улице, откуда легко можно при бомбежке перебраться на станцию метро «Кировская», закрытую для пассажиров. От вагонной колеи ее зал отгородили, разделив на несколько частей, важнейшими из них являлись помещения для Сталина, для генштабистов и для связи. Как-то очередная воздушная тревога застала Василевского во время переговоров с Юго-Западным фронтом как раз возле подземного телеграфа: срочно потребовалось подняться наружу, чтобы захватить некоторые документы. Возле лифта Василевский встретил членов Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным. Поравнявшись, Сталин показал Молотову на Василевского и улыбнулся в усы: «А, вот он где, все неприятности — от него. — Поздоровался, спросил: — Где же вы изволили все это время прятаться от нас? И куда вы идете, ведь объявлена воздушная тревога?» Василевский ответил, что идет захватить необходимые материалы, после чего вернется. Сталин — уже без улыбки — кивнул, прошел дальше. Нет, это было не после, а до назначения начальником Оперативного управления и заместителем начальника Генштаба, память дала осечку. А тогда действительно многие неприятные известия с фронтов проходили через Александра Михайловича. Зато впоследствии он докладывал Верховному вести куда более приятные — победные! Уже как начальник Генштаба и представитель Ставки Верховного Главнокомандования докладывал.