Неизбежность. Повесть о Мирзе Фатали Ахундове

Видеть-то их Юсиф видел, да разглядеть как следует не мог: глаза не выдерживали! Лучи солнца, столь щедрого здесь, играли, отражаясь на золоте орденов, ловили грани бриллиантов, многократно изламываясь Шах одаривал подданных высокими чинами, звонкими титулами, наградами в виде круглой броши на ленте или звезды, сделанной из платины, с золотым полумесяцем, а вокруг — бриллианты… Неведомо как повернется колесо фортуны в этом вероломном государстве. Отколупывай в черный день чистые, как детская слеза, бриллианты и выходи на узкие улочки восточного базара, крытого чем попало, дабы была тень и не жгло нещадно солнце.

— Кто за дверью толпится?

— А это, — шепчет на ухо шаху, — их собственные астрологи.

— И долго вы будете толпиться у трона?

— Но мы еще в силе.

— Я обеспечу вашу старость, из казны получите щедрые дары, хотя изрядно обогатились за годы правления.

— А наше знание?

— И писарей к вам приставлю. И расскажете о своем бесценном опыте!

Заерзали на креслах.

— Что вы так забеспокоились? Ах, уже устали? А у меня к вам столько важных и неотложных государственных дел.

Но такая мольба в глазах чинов: как не пожалеть их, не пойти им навстречу?

Собрать бы народ на площади, выйти с этими вождями и при всех низложить их. Но кого на их места?

Пятеро друзей. А кто еще? Еще Ази-Хосров.

Армия. Пешие. Конные. Артиллерия. Оружейные склады. Секретная служба. Шахская полиция. Сношения с иностранными державами.

Сверху донизу менять, чистить, обновлять!

Сколько надо чистить!

Итак: через Ази-Хосрова вызвать всех посланников, пусть немедленно извещают свои страны о восшествии на престол нового шаха; а англичане уже послали срочную депешу в южный порт, чтоб немедленно доставили Елизавете: как быть? Добровольно отрекся в пользу седельника! И другие успели — испанский, султанский, и эти, кого ои принимал, уже в пути, только неожиданно скончался их главный, князь, — предлагается всем мир, никаких козней и притязаний!

А часы и дни уходят.

Пусть грузины подыщут себе правителя. И армяне. Пусть и Азербайджан… Может, им опытных персов? Самим, правда, людей негде взять, чтоб заменить, где уж о помощи думать?

И уже идут гонцы к Юсиф-шаху: у грузин правитель есть, но армян пока не удалось собрать.

А что азербайджанцы?

— Спорят! Вопит Билбил-хан бакинский, дерет глотку Феил-хан ширванский, жаждет крови Кан-хан карабахский!..

— Ясно!.. — «Придется, — подумал Юсиф, — отложить». А тут новая неожиданность: племена взбунтовались.

Мир и автономию шах им пожаловал? Так и поверил Асадулла-хан: посланец шаха убит.

Вот и покажи, Курбан-бек — он ведь назначил одного из друзей главнокомандующим, — свое воинское искусство! Что тот говорил воинам, как он их воодушевлял, о том Юсиф не ведает: но враг вторгся в их земли… Курбан-беку не верилось, как же сумел он? Но шахские войска оттеснили бунтовщиков, при этом отличилась конница, ворвались в стан Асадулла-хана, пленили его и вынудили подписать условия мирного содружества.

Заявили о непокорности грузины, узнав о мятеже, но и здесь обошлось мирным договором.

— Стоп-стоп-стоп!.. Может, еще о Польше?

— Помилуй, Кайтмазов, какая в составе Персии Польша?! Но есть высшая справедливость!

— Э, нет!

— А Юсиф, представь себе, договорился на основе полного доверия! И вернули грузинам христианскую святыню — Христову ризу!

— Ту, что Шах-Аббас вывез из Грузии? И, разделив на четыре части, первую отослал в Иерусалим, вторую в Царьград, третью в Рим, а четвертую в Москву. И ты думаешь, я позволю тебе хоть слово написать об этом? Сия святыня, Фатали, помещена в Успенском соборе, и в честь ее положения утверждено ежегодное празднование почти в день нашего Новруз-байрама!

— Но Юсиф успел вернуть! И никаких праздников!

— Постой, ты уже что-то путаешь: если он вернул, то как же я мог ее видеть в Успенском соборе?

Гладкое-гладкое перо у Кайтмазова, гусь был белый-белый, перышко так и летит, тонко перечеркивая лист.

Так что же Юсиф-шах надумал? Вызвали главного евнуха, должность, прямо сказать, лишняя при таком шахе. Но куда прогонишь старика? Вызвал, и сердце тревожно застучало: Сальми-хатун!.. Юсиф поклялся бы, что зов услышал: «Мой шах, твои заботы никогда не кончатся, а сладостный миг упустишь!» Юсиф сбросил с себя это заманивающее наваждение: Мюбарек ждал его распоряжений. И вдруг, сам того не желая, Юсиф-шах спросил:

— Как там Сальми-хатун?

Мюбарек заметно оживился: шах как бы утвердил необходимость его должности!

— В полной красе возлежит на дарованных послами мехах. И… — помедлив, добавил: — Ждет вас.

— Потом, потом!.. — отмахнулся Юсиф. — А как жена? Евнух сник: — Окружена заботой и вниманием.

— А где везир? Военачальник? Главный молла?

— Могу позвать.

— Нет, нет, не надо! Без кровопийц! Евнух побледнел и еще больше согнулся.

— Да выпрямись! Надо немедленно собрать сюда всех писарей столицы!

— Кого? — не понял евнух.

— Писарей! Пусть являются со своими тростниковыми перьями и чернильницами, а пергамент отыщется в канцелярии, отведи им самую большую залу во дворце, всю ночь работать будут. А где шахский писарь?

— Он ждет ваших указаний!

— Зови!