Неизбежный финал

— Да, мне кажется, что-то случилось… — Роксана бросает на меня отчаянный взгляд, и я пытаюсь без особой, правда, убежденности ее успокоить.

— Нам сообщили бы, если что…

— Он очень на меня рассердился и не хотел больше со мной оставаться, — говорит, мучаясь, Роксана. — Но почему он не явился на полеты?

Тоже верно. Логично. Однако, пока вопрос не прояснился, я обязан успокоить эту жительницу Констанцы, черноморку, вошедшую в жизнь старшего лейтенанта Михая Владу из пены морской.

— Он уехал из дому в форме?

— Да, в форме, — подтверждает она и смотрит на меня удивленно.

— Вот видишь, — пытаюсь я отвлечь ее от мысли о несчастье. — Если бы произошла дорожная авария, нам бы наверняка сообщили. Ведь так?

Роксана утвердительно кивает, и ее взгляд скользит в сторону. Я доволен тем, что подал и ей, и себе хоть крошечную надежду, и добавляю:

— Так ты говоришь, он уехал разъяренный… Кто знает, куда скрылся зверь, чтобы зализать раны… Появится он, увидишь, и мы его возьмем в оборот…

Не знаю, что бы еще можно было добавить. Я поднимаюсь, произношу еще несколько фраз из вежливости. Заверяю, что, как только у нас будут какие-нибудь известия, сразу же ей позвоним.

— Давай держись! А потом, если не возражаешь, сядем и втроем обсудим вашу семейную жизнь. Согласна? Ну ладно, до свидания.

Роксана улыбается мне. Наверняка хочет таким образом поблагодарить меня, но улыбка у нее выходит вымученная. Она провожает меня до дверей и на прощание заверяет, что будет его ждать и сразу же сообщит нам.

ВОТ И ПЕРВАЯ ГИПОТЕЗА

Когда я спускаюсь на третий этаж, дверь квартиры, где живет семья лейтенанта Мариуса Грама, неожиданно открывается и навстречу мне выходит Лика Грама. Я здороваюсь, она отвечает и, к моему удивлению, говорит мне:

— Может, зайдете на минутку, товарищ майор?

Как отказаться от такого приглашения? Женщина ждет ребенка. Скоро население нашего городка увеличится на одного человека.

— Товарищ майор, я знаю, что вы идете от Роксаны Владу, — говорит мне Лика Грама, когда я вхожу в столовую. — Это я посоветовала ей позвонить вам.

Я и здесь стараюсь не выказать беспокойства — все обращаю в шутку, дружески грожу ей пальцем:

— Так это ты меня вытащила?

— Товарищ майор, то, что у них там происходит, между Михаем и Роксаной, нехорошо…

Я становлюсь серьезным. Мне известно, что Лика Грама — единственная из жен офицеров, с которой у Роксаны добрососедские отношения. Это и неудивительно. Они ровесницы, в одно и то же время примерно вышли замуж. Красавицей Лику не назовешь, хотя она и не дурнушка. Беременность ее красит, несмотря на пятна на лице.

— А что там у них? — Это меня действительно интересует.

— Михай как с ума сошел, правда. Все время его крик слышу.

Лика Грама поднимает глаза к потолку, к квартире, откуда ей обычно слышна перебранка супругов Владу.

— Найдите Роксане работу, у нее столько свободного времени, что она просто не знает, куда себя девать.

— А я разве не пробовал? — отвечаю я. — Я же ей предлагал несколько мест. Она отказалась.

— Значит, не то предлагали, — смело отвечает Лика Грама. — Она же специалист и хочет быть равной мужу.

«Если бы мы были в состоянии находить идеальные решения всех проблем», — думаю я.

— Ты считаешь, в этом основная причина их взаимного непонимания?

— Убеждена… Мне очень жаль Роксану.

Мне становится смешно, но я сдерживаюсь. Почему это, здрасте-пожалуйста, я должен заниматься всякими семейными неурядицами, когда у меня своих дел полно?! Я как-никак офицер контрразведки, а не исповедник.

— Все будет хорошо! — говорю я.

— Вы так думаете? — недоверчиво спрашивает Лика Грама. — Роксану терзают черные предчувствия. Как бы чего не случилось… Несчастный случай… или он…

Она смущенно замолкает, не закончив фразу. Делает несколько шагов вперед к стеклянной горке, где красуются выстроенные в ряд, как в магазине, многочисленные фарфоровые безделушки.

— Или он… что?

Лика Грама поворачивается лицом ко мне, несколько минут меня изучает и, наконец, решается:

— Михай несколько раз грозил ей, что покончит с собой… и вчера, прежде чем уехать, тоже…

Я уж не знаю, что и думать. Идея самоубийства настолько же чужда психологии и физиологии летчика, насколько она несовместима с характером самого Владу. При всем своем желании я не могу принять слова Лики всерьез. Невольно улыбаюсь:

— Владу не тот человек, чтобы покончить с собой. С чего бы это?

— Из-за семейных неурядиц! — Лика поражена тем, что я не в состоянии постичь глубину личной драмы в семействе Владу.

— Каждая молодая семья переживает свои трудности…

Если бы в эту минуту меня услышала моя собственная жена, она наверняка не удержалась бы от иронического вопроса, с каких это пор я стал таким мудрецом.

— Однако Михай уехал и до сих пор не вернулся.

— Да, и за этот свой поступок он еще ответит.

Внезапно мне кажется, что Лика Грама смотрит на меня чуть-чуть иначе; нет в ее взгляде безграничной веры в мой здравый смысл. Я не успеваю выразить недоумение, как она меня опережает:

— На вашем месте, товарищ майор, я бы внимательнее относилась к женским предчувствиям.