Неизбежный финал

Визиру, делая заметки в записной книжке, перебивает его:

— Значит, он не ночевал в Дульчешти?

— Нет. Он провел остаток ночи в своей квартире. В заявлении он все сообщает. Итак: «Вчера, в 11.15, получив повестку из инспекции, я позвонил в Дульчешти. Роксана мне ответила каким-то осоловелым голосом, язык у нее заплетался, но она меня поняла. Я сказал, что меня вызывают в инспекцию. Она ответила, что если это что-нибудь срочное и представители госбезопасности хотят с ней поговорить немедленно, то она просит их приехать в Дульчешти. А если это не очень срочно, то она просит отложить встречу до завтра. Во всяком случае, она хотела бы сама объяснить суть ее ссоры с мужем».

— Значит, Роксана Владу приняла решение покончить с собой уже после телефонного разговора с братом, — уточняет Визиру.

— Если это действительно самоубийство…

— Как это? — подскакиваю я, словно меня ошпарили.

Удивлен не только я, но и мой коллега из Бухареста. Я перехватываю его вопросительный взгляд.

— Мы нашли в ванне бритву. Эта женщина и в самом деле вскрыла себе вены на левой руке. Она умирала медленно, спокойно, без мучений, постепенно теряя кровь…

— Тогда почему вы сомневаетесь в том, что это самоубийство? — снова перебиваю я его, не в силах сдержать нетерпение.

— Бритва принадлежала ее мужу. В июле супруги Владу провели несколько дней в доме в Дульчешти, верно?

— Совершенно верно, — подтверждаю я.

— Уезжая оттуда, Михай Владу забыл, а может, оставил бритву и другие бритвенные принадлежности.

— И где они теперь? — спрашиваю я, охваченный нелепым желанием взять Владу под свою защиту.

— Послушайте, что заявляет Георге Врабие, сосед Матея Диникэ: «Около полудня я вышел во двор, чтобы нарубить дров. Я увидел зеленый автомобиль «Дачия-1300», стоящий перед домом Диникэ. Из него вышел офицер-летчик. Он был без фуражки, но я обратил внимание на голубую форму». — Майор Винтилэ смотрит на меня усталыми, страдающими глазами и спрашивает: — Если я правильно понял, Михаю Владу принадлежит легковой автомобиль «Дачия-1300». Вы знаете, какого она цвета?

Я глотаю эту пилюлю:

— Зеленая…

— Ну вот видите, товарищ майор, волей-неволей вывод напрашивается сам собой. Были у Михая Владу мотивы для убийства жены? По всей видимости, да. Ведь она раскрыла его секрет, в конечном счете это неизбежно подвело бы его под трибунал. Ведь вы сами сообщили мне, что во время обыска обнаружили в форменном кителе Владу замаскированные миниатюрные микрофоны.

Кровь ударяет мне в голову, в ушах гудит, щеки горят. Да, кто бы посочувствовал мне!

На мое плечо ложится рука Лучиана Визиру.

— Если я хорошо помню расположение домов в Дульчешти, то соседние дома находятся довольно далеко от дома Диникэ. Мог ли сосед ясно различить, кто туда входит и выходит?

— Разумеется, мог, — уверенно отвечает криминалист. — Я проверил. На этом расстоянии цвета можно различить легко, черты лица — несколько хуже.

Чего я, собственно, добиваюсь? Тот, кто нарушил военную присягу, способен и на убийство. Как будто уловив ход моих мыслей, майор Винтилэ продолжает:

— Можно сказать, что мы имеем дело с хитроумным преступлением. Преступник хотел инсценировать самоубийство жертвы. Пока это предположение, и ничего больше. Чтобы сделать окончательные выводы, мы должны ответить на следующие вопросы: каким образом преступник узнал, что его будущая жертва приняла такую большую дозу снотворного, что навело его на мысль убедительно инсценировать самоубийство? Перед нами умышленное, заранее подготовленное убийство или убийце пришла в голову эта мысль по ходу действия? — Майор Винтилэ иронически улыбается. — Видите, дорогие товарищи из госбезопасности, у нас тоже нелегкая работа. Пока я могу только одно сказать наверняка. Если мы докажем факт преступления, то можно уверенно утверждать, что мы имеем дело с преступником… дилетантом, новичком в таких делах.

— В связи с этим, — говорит Лучиан Визиру, — я тоже хотел бы задать вам вопрос: почему вы исключаете вероятность того, что Владу приехал в Дульчешти по каким-то своим, не выясненным еще делам, вошел в дом и увидел в ванной труп своей жены? Он испугался и тут же рванул куда глаза глядят…

— Почему же, мы такого варианта не исключаем, — задумчиво отвечает криминалист. — Я только хотел обратить ваше внимание на то, что на этот факт можно смотреть с разных сторон. Не будем забывать, что мы не нашли ни одной строки, написанной жертвой.

— Отсутствие прощального письма можно объяснить тем, что женщина была под действием снотворного, ей было тяжело писать…

— Согласен. Поэтому мы и не можем точно сказать, самоубийство это или убийство.

— Если разрешите… — Наверное, я просто задохнулся бы, если бы не вмешался сейчас.

Начальник следственного отдела понимает, что я обращаюсь именно к нему.

— Преступление… самоубийство, — продолжаю я. — Во всех ваших версиях Владу — главное действующее лицо. Это означает, что вчера часов около одиннадцати он находился поблизости от Констанцы да еще и за рулем собственной машины?

— Да, конечно.