Неизбирательное сродство

Музыка Блокады:
по радио Чайковский,
при обстрелах или налётах —
метроном (сердцебиение), а потом фанфары
(отбой).

Сегодня с утра за роялем —

как-никак воскресенье,
не очень присутственный день в Зубовском
институте —
под десятиминутный стук метронома
(и разрывы снарядов) —
проигрывал партитуру «Гимна Перуну» Аскольда
Радзивилла.
Когда-то «Гимн» произвёл на меня сильное
впечатление.
Да и сам Аскольд — щуплый, нервный —
поражал титанической мощью,
существующей как бы помимо его
физического существа
и нелепого имени,
данного отцом-меломаном,
в честь любимой им оперы —
сына назвать в честь «Могилы»! —
Нет, меньше всего было в авторе «Гимна»
от буйного воеводы,
убитого в распре варяжским князем,
но ощущалось дыханье
фаустовских гармоний,
что-то лишь отчасти славянское.
Недаром другой Радзивилл,
чью партитуру к «Фаусту»
одобрил сам Гёте,
приходился ему роднёй.

Помню, и как Савроматов,

задорный и белозубый,
с дикарским нахрапом
развинчивал вместе со мною
этот «Гимн» на детали,
а потом свинтил его заново
в форме пёстрого «Солнцегрома».
Теперь, когда бездна реальная
разверзлась внутри и вне,
ближе не «Солнцегром»,
не тектонический сдвиг
«Гимна Перуну», а сила,
что заклинает обвал,
что вбирает в себя стихии
и преображает их
алхимически
в золото острого чувства —
скажем, «Манфред» Чайковского,
звучащий безостановочно из радиоточки.

Да и где сейчас Савроматов Н. Н.?

Под блистающим солнечным небом
Тбилиси? Алма-Аты?
Сочиняет военную музыку
вдали от войны?
Давно никаких известий нет от Никандра.

А Радзивилл — в Париже?

В Нью-Йорке? В Рио-де-Жанейро?
Уезжая, он на прощанье играл мне
только что сочинённые —
на японский манер лаконичные —
«Высказыванья» для ансамбля солистов
(голос, три инструмента — состав инструментов
можно менять).
Это был тот же «Гимн Перуну»,
ужатый до сгустков, загнанный в клеточки звука.
Ответим же
на прощальное то исполнение не в нотах — в словах —
о громовых наших делах,
тоже на японский манер:

«Снежит, проползают троллейбусы.

Сняли коней Клодта
с Аничкова моста.
Разворотило снарядом решётку
с морскими конями и нереидами.
Враг у ворот!»

Странно,

раньше я думал, что сам я — историк искусства,
а теперь вот пишу что-то вроде стихов, как бы музыку.
Марк считал,
что он — писатель,
сдал в печать неплохую книгу
о Савроматове (я ему помогал материалами),
а теперь оказалось: какой колоссальный талант
в фотографии — хватка, способность
останавливать миг, становящийся мифом!
Просто Хлебников образа.

Поразительно даже не это,

а сильнейшее возбуждение
напряжённого до предела
сознанья в тисках катастрофы.

15 ноября.