Неизданные произведения культового автора середины XX века

Любовь к свалкам, разумеется, противоестественна. Но мало ли противоестественного, непонятного, необъяснимого, а подчас и попросту абсурдного встречается на нашем пути? Очевидно также и то, что сивиллы теперь большая редкость, и Д. изрядно повезло, а может быть, наоборот, весьма не повезло с этой беззубой прорицательницей. Ещё неизвестно, что повлечёт за собою эта встреча, ещё не ясно, к чему это всё и что из этого выйдет. Что же касается крысы, то это тоже довольно странно. Чем такое животное может питаться на свалке? А она была достаточно упитанна и ничем не озабочена. Можно, конечно, предположить, что крыса живёт не на свалке, а где-то неподалёку, где водится съестное, что она приходит на свалку погулять и подышать чистым морским воздухом. Допустим, что так оно и есть на самом деле. А в том, что Д. мечтал когда-то стать мореплавателем, нет ничего удивительного. Многие в молодости упиваются романтикой и рвутся в места отдалённые и опасные. Многие, правда, как ни грустно, в зрелые годы уже не проявляют к романтике никакого пристрастия, уже не склонны противоборствовать слепым природным стихиям и тихо сидят по домам, предаваясь занятиям скромным и непритязательным. Но, вероятно, в этом проявляется некая закономерность, свойственная человеческому естеству. Но, вероятно, так оно и должно быть.

Эпизод второй Нюся не совсем здорова

Улица выглядела как обычно. Ничего особенного в ней не было. Улица была как улица. На асфальте тут и там поблёскивали чугунные крышки люков. На крышках красовались названия чугунолитейных заводов. Поребрик был гранитный, ровненький. На тротуарах кое-где были заметны трещины. Но их количество и их толщина не вызывали никаких опасений – такие трещины всегда можно увидеть на тротуарах. В одном месте асфальт был сбит, и виднелась рыжеватая глина. Вероятно, здесь чинили подземный трубопровод, но асфальт починить ещё не успели. Бетонные урны для мусора были расставлены аккуратно, на одинаковом расстоянии друг от друга. Правда, одна урна была опрокинута и около неё лежала кучка вывалившегося мусора – окурки, комки грязной бумаги, корки апельсина. Но и такое часто можно увидеть на улицах, и ничего сверхъестественного, тревожного в этом, разумеется, нет.

На улице стояли высокие фонари с белыми стеклянными, наклонёнными головами, над улицей висела чёрная сеть проводов и тросов, прикреплённая к стенам домов. У перекрёстка торчали два светофора, мигавшие то красным, то жёлтым, то зелёным. У тротуара на некотором расстоянии друг от друга располагались легковые машины; был среди них и один мотоцикл. У подъезда одного из домов была оставлена детская коляска вишнёвого цвета. Верх коляски был поднят. На сетке, что была натянута внизу, у колёс, лежал какой-то пакет в серой бумаге. К ручке коляски был привязан за поводок смешной, большеголовый, коротконогий, лохматый, чёрный скотч-терьер. Он сидел спокойно и смотрел на прохожих. Короткий хвостик его подёргивался. Пёс был в хорошем настроении.

По улице проезжали автобусы, троллейбусы, такси, грузовики с прицепами и самосвалы. Проехал даже автокран. Стрела его была опущена. На кончике стрелы болталась красная тряпица. По тротуарам проходили пешеходы, мужчины и женщины, взрослые и дети. Взрослые были молодые и старые. Дети были совсем маленькие, просто маленькие, покрупнее и довольно большие. Совсем маленьких взрослые везли в колясках, просто маленьких – вели за руку. Те, что были покрупнее, и те, что были довольно большими, шли сами. Вообще детей было много, и это тоже выглядело естественно. Вдоль улицы и поперёк неё пролетали голуби и воробьи. Они садились на карнизы домов и на подоконники. Некоторые из них забирались повыше, на телеантенны, или скрывались в зелени деревьев, кое-где выглядывавших из-за домов. Улицу, опасливо озираясь, перебежала кошка. Она шмыгнула в ближайшую подворотню.

Словом, улица была как улица. Концом света на улице не пахло. Д. подошёл к автобусной остановке. Здесь стояло несколько человек. Пожилая женщина с большой чёрной и, кажется, пустой сумкой. Пожилой военный с жёлтым, туго набитым портфелем, какой-то южный человек в широченной и плоской, как блин, кепке и с толстыми чёрными усами и юная парочка, видимо, студенты. Она – довольно миленькая, стройненькая, глазастенькая, в розовой кофточке с короткими рукавчиками и в потёртых, но дорогих импортных джинсах. Он – немножко нескладный, длинный, худой, рукастый и ногастый, с очками на носу и тоже в потёртых, но дорогих заграничных джинсах с фирменными этикетками, многочисленными застёжками и большими карманами на коленках. Молодые люди негромко разговаривали.