Неизлечимая болезнь

— Поксы причислены к разряду незаконных наркотических средств с момента доказательства провоцирования ими бета-полиморфозиса и издания, в этой связи, нового перечня ННС версии четыре капа двадцать пять в три тысячи семьдесят втором году. — Сообщил женский голос.

— Давненько я сюда не забредал! — присвистнул Шимуз. — Ну да ладно, поксы любят все!

— Боюсь что не все: — задумчиво пробасил Боб.

— Я ошибся, бриллиантовая моя, два мешка поксов!

— Куда два мешка?! Тебе хорошо наши поксы разбазаривать, ты в седле прохлаждаешься, а звездолет-то я! У меня уж и силы на исходе. — Бурно запротестовал Боб.

— Это у тебя, боров самешский, силы на исходе?! А кто целую дюжину пред полетом сожрал?! Да ты ещё двадцать раз во что угодно перекинешься! И потом, у тебя в карманах всегда можно мешочек другой найти, если хорошенько покопаться.

— Ну ладно. Убедил. Два так два. — Согласился Боб.

— Зафиксировано ещё два факта нарушения Вагрианского Уголовного Кодекса: статья четыре, пункт «а»:

— Погоди, погоди, — перебил монотонный женский голос Шимуз. — Чего же ты хочешь, ненасытная моя?

— Лимит преступлений исчерпан. Не двигайтесь. Через двадцать пять секунд вы будете уничтожены. — Сообщил голос и безучастно начал отсчет. — Двадцать пять:

— А-а-а!!! Матибасы драные! — хором вскричали Шимуз и Боб.

Шимуз моментально вскрыл мешочек из биопластика, набитый прозрачными светло-желтыми шариками и принялся судорожно их заглатывать.

— Двадцать один:

— Понасажали тупоголовых андроидов, совсем сладу нет. — Чуть взволнованно пробубнил Боб.

— Жато они ишполнители хоошии. — С набитым ртом промычал Шимуз.

— Семнадцать:

— Ага. Ты думаешь о том же, что и я? — спросил Боб.

— Пятнадцать:

— Угу. На счет три. Ты низ — я верх, понял? — проглотив последний шарик, затараторил Шимуз.

— Двенадцать:

— Да, да. Понял!

— Одиннадцать:

— Раз! Два! Три!

Перед развернувшимися в боевом порядке «Фантомами» Гончих Псов, на месте, где только что висел чалый звездолет, возник огромный нуль-шиш, вида весьма устрашающего. На нем были серые в белых пятнах штаны и красная рубаха, расшитая золотыми василисками. Нуль-шиш скрестил руки на груди и злобно оскалился.

А нуль-шишиги, радостно вереща, подлетели к наседавшим на нуль-шиша охотникам и приступили к веселью.

Глафирья уселась на центральный звездолет с белыми буквами Г.П. на борту и забарабанила кулачками по обшивке, оставляя на месте каждого удара глубокие вмятины. Фектиста кружилась вокруг правого звездолета и, изо всех сил пинала корпус, сперва погнув стабилизаторы и смяв сопла. А Лизаша и Дунся, обхватив руками третий звездолет, рвали зубами черный биометаллик. Конечно, корабли галактической полиции не выдержали такого варварского обращения и очень быстро развалились на части, сильно опечалив только начавших развлекаться нуль-шишиг.

Радостно хихикая нуль-шишиги подлетели нуль-шишу.

— Славно вы, яхонтовые мои, с гулебщиками погаными разделались. — Улыбаясь, протрещал шиш. — Да, только, я бы и сам справился.

— А так, касатик, и утруждаться не пришлось. — Проскрипела Глафирья и смущенно потупилась.

— А полетели-ка к нам в гости, добрый молодец! Мы тут недалеко живем. — Прожурчала Лизаша, показывая на скопление черных дыр рядом с Южным Крестом.

— Сейчас не могу, красавицы, по делам спешу.

— А коды смогучишь? — просвистела Фектиста.

— Завтра, гостеприимные мои, завтра.

— Обещаешь? — зашуршали в один голос нуль-шишиги и, обступив нуль-шиша, принялись его щекотать, приговаривая, — Шишик, обещаешь? Шишик, обещаешь?

Нуль-шишь, брыкался и извивался, но вырваться из цепких ручек не мог.

— Хорош баловать! Обещаю. — Наконец согласился он.

— Ура! Ура! Ура! — нуль-шишиги, хлопая в ладоши, закружились вокруг нуль-шиша.

— Что-то, девоньки, я сегодня недоверчивая. — Успокоившись, заявила Глафирья.

— А ну, как и правда, красовенчик наш улепетнет? — Испуганно засвистела Фектиста.

— А ведь верно. — Согласилась Дунся.

— Пускай рубашку в залог оставит! — Предложила Лизаша.

— Ну, нет! Рубашку я вам не дам! — Запротестовал нуль-шиш, но тщетно.

Бедовые нуль-шишиги в момент сдернули с нуль-шиша расшитую золотыми василисками рубаху и, улюлюкая и вопя, упорхнули в сторону Южного Креста.

Нуль-шиш горестно вздохнул и обернулся чалым звездолетом.

В рубке, в седле пилота, восседал лысый андоранский кот.

— Боб, эти дурищи мою кожу утащили! Я ж теперь человеком стать не могу. Только лысыми зверьками да каменюками всякими могу оборачиваться! На худой конец могу перекинуться в плащик трехсотого размера или шарфик длиной метров двести! — сердито промяукал он.

— Это не страшно, хорошо, что голову твою оставили. — Успокоил кота хриплый бас. — Мы сейчас недалеко от Годонса. Заскочим в скин-салон, выберешь себе что-нибудь модное, и рванем дальше.

— На какие эскудо ты собираешься это сделать?

— Придумаем что-нибудь по дороге.

А на Годонсе Гоша лежал в кровати и смотрел новости.