Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно

– Я чувствую, что таков мой долг перед Клаусом. – Он постучал пальцем по хромированному каркасу кресла, и послышался тихий звон. – Но так не должно чувствоваться. Мне должно хотеться доставить Клаусу удовольствие, потому что я люблю его. Во мне должно быть больше желания пойти навстречу и заниматься любовью так, как хочется ему.

Страх заражения является типичной чертой обсессивно-компульсивного расстройства. Хотя прежде Марк и не упоминал подобной боязни, я подумал, что причина, по которой он избегает проникновения в сексе, связана с переживаниями о чистоплотности. Порой пациенты не сразу рассказывают о самых волнующих симптомах – им нужно время, – однако оказалось, что Марка не беспокоят ни микробы, ни испражнения, ни ВИЧ (на который и он, и Клаус прошли проверку). Чуть позже на том же сеансе Марк признался, что анальное сношение для него всегда было связано с некоторой степенью «морального дискомфорта».

– Вы думаете, что делаете что-то неподобающее? – спросил я.

– Ну, когда дело касается других людей, то я не думаю, что они делают что-то неподобающее. А вот когда я сам…

– Что вы тогда чувствуете?

– Отвращение.

– Отвращение к процессу или отвращение к себе?

– И то, и другое.

Отвращение – базовое чувство, которое развилось у наших далёких предков с тем, чтобы защищать их от инфекций и болезней. Испорченная еда, выделения из тела, признаки разложения и болезни, а также организмы, связанные с заражением, – все они вызывают отторжение. Отвращение также касается и секса, потому что секс подразумевает контакт с телесными жидкостями и отверстиями, которые связаны с выделениями организма. Одна только мысль о них может запросто убить всё желание. Поэтому то, насколько пара способна сдерживать отвращение к подобным вещам, может служить индикатором близости в их отношениях. Он показывает, что партнёры в паре могут делать друг с другом такое, что не стали бы делать ни с кем другим.

– Клаус говорит, что ему не хватает близости…

Мысль о том, чтобы проглотить чужую слюну, вызывает отторжение у большинства людей, но именно этим мы и занимаемся, когда целуемся. К тому же следует отметить, что даже этот относительно безобидный акт не является универсальной чертой, присущей сексуальным ласкам. Изучение 168 культур показало, что только в 46 % из них поцелуй воспринимается как что-то романтическое. Более половины всех отношений не уходят дальше первого поцелуя. Парочки чаще целуются и расстаются, чем целуются и продолжают отношения. Близость балансирует на тонкой грани между отвращением и желанием, она – хрупкий компромисс между двумя мощными эволюционными императивами.

– Я понимаю желание Клауса. Если я не сделаю это ради него, то кто? Но когда мы начинаем заниматься любовью так, как хочет он, у меня пропадает всякий настрой.

Связи в мозгу, которые активируются всякий раз, когда мы испытываем инстинктивное отвращение, сплетены с более обширной и сложной системой, которая последовательно развивалась на протяжении всей нашей эволюции. Новейшие части этой системы – самые недавние связи – отвечают за способность человека мыслить. Так как высшие и низшие уровни этой системы взаимосвязаны, то суждения разума о моральной недопустимости тоже сопровождаются чувством инстинктивного отвращения. Подобная связь отражена в языке, которым мы привыкли описывать неподобающие действия: коррумпированная власть – «прогнившая», злокозненный человек «очерняет» или говорит «грязную» ложь, а от назойливого человека может «тошнить».

– Когда страсть сходит на нет, – спросил я Марка, – что вы чувствуете?

Он снова постучал по креслу.

– Я чувствую себя грязным.

Солнце начало клониться к западу, и Марка залило золотистым светом, падавшим из окна. Он поднял руку и прикрыл ею глаза.

– Прошу прощения. – Я поднялся с места, опустил жалюзи, и комнату окутало сиреневой тенью. – Так лучше.

Марк дождался, пока я вернусь в кресло, а затем продолжил:

– Я всегда испытывал чувство вины, оно всегда ворочалось внутри меня.

Несмотря на перемену взглядов и прогрессивное законодательство, в обществе всё ещё бытует стойкое предубеждение против гомосексуалистов. Кто-то не терпит гомосексуальность из-за религиозных убеждений, кто-то же считает её попросту противоестественным явлением. Взгляды, в основе которых лежат священные тексты, неподвластны никаким рациональным доводам; однако у многих биологических видов действительно наблюдается гомосексуальное поведение, поэтому оно, вне всякого сомнения, явление вполне естественное. Укоренившаяся в людском сознании гомофобия приводит к огромному числу негативных последствий, и самое распространённое – чувство вины.

Я полагал, что искать корень вины Марка предстоит очень долго. Однако, когда я предложил поговорить о его детстве, он тут же вспомнил несколько случаев подобного рода переживаний. Временами он прекращал рассказ и вздрагивал, прикладывая ладонь к щеке, как если бы у него вдруг страшно разболелся зуб.

– Что случилось? – спрашивал я.

– Мне стыдно.