Неизменная любовь

— Ты на поводке. Далеко все равно не уйдешь. А завтра приезжает твой строгий ошейник. Так что … Я могу спать спокойно даже в соседней спальне.

— Ты отлично проспал половину лета в соседней стране.

— Может, только благодаря этому у меня все еще есть жена. А, жена? Ты у меня есть или тебя у меня больше нет?

— Я у тебя на поводке.

Муж положил палец на карабин.

— Пообещаешь идти у ноги, тогда спущу с поводка?

— Пообещала двадцать четыре года назад. Срок обещания еще не истек. Ну кто там?

Я схватила зазвонивший телефон.

— Он тебя нашел?

— Он меня не терял, мама. Мы сейчас придем.

Березов усмехнулся, а я ткнула его пальцем под ребра. Пусть не ржет! Главный режиссер Березовского цирка!

Глава 3 "Моноспектакль Березова"

Опять просыпаться в пустой постели — как же мне это надоело! И разве возможно к этому привыкнуть? И не успела я открыть глаза, как получила по носу тапком, который положила на край кровати Стелла, но лишь я протянула к нему руку, как собака проворно схватила его в зубы и умчалась прочь. Я ринулась следом, на ходу скидывая с ноги одеяло.

— Березов, ты когда начнешь воспитывать свою тварь?!

— В сорок воспитывать уже бесполезно, а в сорок один — даже опасно, так что я даже не буду начинать.

Он сидел на диване нога на ногу — в очках, но без книги — захлопнул ведь ее и мог бы поймать мой тапок. Будь немного порасторопнее.

— Я воспитывала, и у меня получилось! — я засеменила к лестнице и перегнулась через перила: — Дрянь, неси обратно мой тапок!

Собака тотчас примчалась и ткнулась мокрым носом в мою голую ногу.

— Ну что ты приперлась без тапка? Жрать теперь не проси!

— Ее давно покормили, — бросил Славка с дивана.

— Лови!

Это уже был папа: он запулил в меня обслюнявленным тапком, и я его поймала.

— Почему меня не разбудили? — обернулась я к мужу, держа тапок наперевес, точно скалку.

— Потому что две бабы на одной кухне — это слишком. Для меня. Твоя мать клюквенный пирог решила испечь для любимого внука. Но у дочки есть еще шанс получить яйцо всмятку. Как, впрочем, и у меня, если я спущусь вниз.

Ничего: если Березов с утра шутит, не все еще потеряно. Для семейного спокойствия.

— Выпьешь со мной кофе на веранде?

— А ты сомневаешься?

Он снял очки и убрал в очечник, лежавший на тумбочке. Вот почему собаке плевать на его вещи?!

Я подошла к дивану вплотную, и Слава поймал мои ноги под коленки.

— Знаешь что, я не узнаю своего мужа и потому сомневаюсь теперь по малейшему поводу.

Он сильнее притянул меня к себе и ткнулся носом в живот.

— Во мне сомневаешься?

Я тоже опустила нос — но чтобы вдохнуть аромат шампуня, запутавшийся в его воображаемых кудрях: жесткий ежик щекотнул кожу, и я поспешила отстраниться, чтобы не чихнуть.

— Или в себе?

Не надо было так долго молчать, но и начинать носить решетом воду глупо — а так хорошо начиналось утро: со стыренного собакой тапка! Совсем по-домашнему.

— Не порти такой день…

Мне хотелось сказать — такой момент, но я почему-то запнулась.

— Я так и думал, что ты это скажешь. Ничего, пять дней попритворяться, что проблем не существует, не смертельно.

Я не отступила от дивана, но продолжала стоять навытяжку. Не знаю, смогу ли я из него хоть что-то вытянуть? Чтобы наконец понять, что же его так гложет. Но попытаться в любом случае стоит. Хуже уже не будет. Хуже просто некуда!

— Я уже месяц, а то и больше вру родителям, потому что не смогу ответить на простой вопрос: а что у вас случилось? Ты можешь мне ответить, что у нас, вернее, у вас, Вячеслав Юрьевич, случилось?

Он поднял голову, я — опустила: глаза прищурены, точно он пытается что-то прочитать в моих без очков.

— Жена сказала, что больше так не может. Что сорок лет, а у нее все одно и то же. И еще моя жена плачет. Как я должен себя вести? Делать вид, что у нас все хорошо?

О, господи! Я, кажется, выдохнула это в голос.

— Я говорила про Аллу. Ты чего?

Он покачал головой, и я, точно его зеркальное отражение, покачала своей в унисон.

— Ты говорила о себе. Я не слепой. Я тебя очень хорошо знаю, моя девочка. Найди себе того, с кем тебе будет хорошо.

Его руки поднялись из-под колен к бедрам. Я втянула живот, чувствуя в себе приятную волну, которую ждала со вчерашней встречи и о которой старалась не думать в Питере.

— Мне хорошо с тобой, — шепнула я еще тише его самого.

— Тебе было хорошо со мной, а сейчас это не так… И так это уже никогда не будет. И я не могу открывать двери твоим любовникам и гулять с собакой, пока они делают то, что я не в состоянии больше с тобой сделать. Мне в любом случае будет тяжело, но лучше обойтись совсем без твоей жалости. Лучше нам спать в разных постелях. Лучше думать, что ты больше не моя. До конца не моя. Я думаю, что нам вообще стоит разъехаться.

Я скинула его руки, а своими схватила его за плечи, чтобы вдавить в диван. И наклонилась к самому его лицу, переходя с шепота на змеиное шипение.

— Я не спала с Артемом! Он же как Мишка! Как ты мог такое даже подумать…

Березов усмехнулся — довольно зло, и прошипел в ответ:

— Ну, а кого еще брать для этого дела? Ровесника, что ли? У которого стоит через раз.