Неизменный (ЛП)

— Верно, — подтвердил он мягко, мягче, чем я когда-либо слышала от него раньше. Он хотел, чтобы я доверяла ему, ослабила бдительность. — Я пахан. А это значит, что я — высшая власть. Я владею всеми людьми на этом складе. Я владею твоим отцом. И самое главное, ты принадлежишь мне. Я дам тебе ещё один шанс сказать мне правду, дитя. Скажи мне, что ты взяла у Аттикуса, и ты будешь свободна, без последствий. Соври мне ещё раз, и я сломаю твоему отцу обе руки. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы я сломал руки твоему отцу?

Я всхлипнула, и это было по-настоящему. Качая головой взад-вперед, я шмыгнула носом:

— Пожалуйста, не трогайте моего папу.

Его голос оставался холодным, полностью лишенным эмоций.

— Тогда скажи мне, что ты на самом деле взяла у Аттикуса.

Мои легкие дрожали, когда я пыталась выровнять дыхание. Правда толкалась у меня во рту, требуя, чтобы я ее выплеснула.

Я не сомневалась, что Роман выполнит свою угрозу. Борис подошел к отцу и положил ему на плечо тяжелую руку.

Мой отец не был маленьким человеком, но Борис возвышался над ним. Огромный, со всей твердостью русского характера, шпион был сделан исключительно из мускулов и ненависти. Папа ничего не сказал, но его глаза умоляли меня отдать Роману все, что он хотел.

Правду.

Медальон.

Чего бы ни потребовал этот страшный человек.

Но я знала кое-что, чего не знал мой отец. Если бы я сказала Роману правду, мой отец был бы спасен, а я — нет. Борис мог и не сломать папе обе руки, но отрубил бы одну мне. Сломанные кости заживали, но медицинской науке только предстояло научиться восстанавливать руки. Моя судьба зависела от человека, которому я лгала.

Я бы рискнула папой, чтобы спасти себя. Это была самая тяжелая афера, в которую я когда-либо играла.

Не сдерживая слез, я повернулась к Роману с дрожащим подбородком.

— Пожалуйста, не делайте ему больно, — тихо попросила я. — Я ничего не взяла, кроме бумажника. — Я шмыгнула носом и вытащила деньги из кармана. — Можете взять их. Заберите всё. Это всё, что я взяла, клянусь.

Роман просто уставился на меня, поэтому я двинулась вперед, выдав еще больше лжи, пока она не начала звучать, как правда, пока я сама не поверила в неё.

— Это было простое пари. Мне было скучно, и я просто хотела чем-нибудь заняться. Это был просто вызов, чтобы посмотреть, смогу ли я достать его бумажник. Это было глупо. Мне жаль. Вот, возьмите деньги. Я даже не хочу их. Мне очень жаль.

Никто не потянулся за деньгами. Им не нужна была сотня долларов Аттикуса.

— Кто бросил тебе вызов? — тихо спросил Дмитрий, его голос был твердым камнем против моих мягких, глупых слез.

— Ф-Фрэнки, — завопила я громче, чем нужно. — Мне очень жаль.

Три босса посмотрели через склад, где их племянница всё ещё сидела у стены, а затем опять на меня.

— Пожалуйста, — взмолилась я. — Мне очень жаль. Я больше никогда этого не сделаю. Клянусь. Мне очень жаль. Пожалуйста, не трогайте моего отца. Пожалуйста, поверьте мне.

Лицо Романа сморщилось от отвращения.

— Хватит, девчонка. Довольно этих никчёмных рыданий.

Я вытерла нос тыльной стороной ладони и судорожно вздохнула, отчаянно желая выполнить его приказ. Это было трудно, но мне удалось остановить поток слез, держа глаза опущенными, сосредоточенными на полу, а не на страшных людях, готовящихся сделать нечто ужасное.

— А ты как думаешь, Роман? — спросил Александр, и в его веселом голосе зазвенело веселье. — Девочка лжет? Неужели мы должны сломать её отцу руки?

Следующим рассмеялся Дмитрий, и напряжение чудесным образом спало.

— Похоже, Борис умирает от желания переломать несколько костей, брат. Может быть, нам следует оказать ему эту любезность, а?

Роман усмехнулся, тихо и зловеще.

— Нет, братья, девочка поклялась, что не лжет. Я склонен ей верить.

Все мужчины в полукруге издали удивленные смешки.

— Неужто, — спросил Оззи.

— Она поклялась, что взяла только деньги. Аттикус не утверждал, что она взяла что-то ещё. Нет никаких причин продолжать мучить девочку.

Я не сводила глаз с ботинок, чтобы они не увидели, что я поняла, что победила.

— С-спасибо, — сказала я им, снова шмыгнув носом. — Большое вам спасибо.

— Ладно, девочка, проваливай отсюда, — приказал Рокко.

Я обернулась, мои слезы уже высохли, а страх быстро исчез. Улыбка на моём лице пыталась вырваться, поэтому я решила не оборачиваться и не смотреть на них снова. Вместо этого я бросилась в объятия отца и крепко обняла его, уткнувшись лицом в его фланелевую куртку, от которой пахло сигаретами и дешевым виски.

Он обнял меня и нежно поцеловал в макушку. Еще больше интриг. Ещё больше лжи.

От нас обоих.

Он начал тихонько ругать меня, но я его не слышала. В ушах у меня свистело от неверия, что это сошло мне с рук. Я обманула пахана.

Я украла у Аттикуса.

— Кэролайн, — окликнул Роман у меня за спиной.

Дерьмо.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Я наполовину повернула голову, прижимаясь щекой к груди отца.

— Да?

— У тебя есть дар. Я никогда не видел, чтобы кто-то такой молодой лгал так умело, — сказал мне Роман. Это был комплимент. И в то же время комплиментом это вовсе не было.

— Ты очень убедительна.

Я тут же начала протестовать.

— Я не…