Неизменный (ЛП)

Он выглядел совсем не так, как тогда, когда мы впервые встретились. На этот раз он был чист, и от него не так уж плохо пахло. Вообще-то пахло от него приятно. Его волосы были подстрижены, и он начал набирать вес, так что он больше не был похож на скелет.

На животе у него был длинный шрам, тянувшийся от ребер, через середину, прямо через пупок. Я заострила внимание на этой длинной морщинистой линии белой плоти. Откуда он у него? Появился ли он в результате чего-то плохого?

Что бы ни было причиной этого шрама, она должна была быть достаточно ужасной, чтобы шрам был таким длинным и отчетливым.

Я уже собиралась спросить его об этом, когда его рубашка задралась до самой груди, обнажив православный крест прямо над сердцем. Я совсем забыла о его шраме, пытаясь вникнуть во все детали этой татуировки.

Линии всё ещё были покрасневшими и отёкшими, и она блестела от мази, которую на неё наложили. Но всё равно дух захватывало. Темная красота. Старый стиль креста выглядел таким большим на его худом теле и слишком зрелым для его тринадцатилетнего тела.

Это был знак синдиката.

Это была его воровская метка.

Теперь он принадлежал им на всю жизнь.

Одной татуировкой он решил свою судьбу.

Я подалась вперед, сама того не сознавая. Подняв дрожащую руку, я осторожно провела по линиям креста, найдя в центре цифру шесть. Он резко втянул воздух от моего прикосновения, его грудь дернулась, заставляя меня полностью очнуться, чтобы понять, что я была всего в паре дюймов от него, и мои руки были на нем.

Моргая, я сделала маленький шаг назад.

— Прости, — прошептала я. — Она милая.

Он наклонился вперед, стирая пространство, которое я только что оставила между нами. Его голубые глаза потемнели от смеха.

— Милая?

— Э-э, не то чтобы. Я имею в виду, крутая. Выглядит круто.

— Я думал, ты её ненавидишь? — спросил он. — Думал, ты ненавидишь эту жизнь.

— Да, — я заправила волосы за ухо и приказала своим ногам оставаться неподвижными. — Я… я просто рада, что ты жив.

Его голова склонилась к моей. Я подняла голову, думая, что он собирается открыть мне секрет.

— Я тоже, — прошептал он. — Я должен поблагодарить тебя за это.

Потом он меня поцеловал.

Поцеловал меня!

Мой рот был полуоткрыт, а глаза полностью открыты, и такого я совсем не ожидала. Но ему, похоже, было все равно. Его губы коснулись моих, потом ещё раз, а потом еще дольше. Они были гораздо мягче, чем я ожидала. И влажнее. И мой желудок сделал это странное сальто, и я подумала о том, чтобы врезать ему коленом по яйцам, и в то же время попросить его поцеловать меня снова.

Но прежде чем я успела что-то сделать, собраться с мыслями или просто убежать, он прошептал мне на ухо:

— Увидимся, Шестёрка, — и ушел.

Я стояла там очень долго, пока отец не начал звать меня, потому что не мог найти.

Сойер Уэсли только что поцеловал меня. Сойер Уэсли только что поцеловал меня после того, как я рисковала жизнью, чтобы украсть его медальон, и была обещана синдикату. И всё, о чем я могла думать, — это о том, чтобы сделать это снова.

Мне было наплевать на работу у Романа, на то, что Аттикус все равно попытается меня убить, и на то, как разозлится мой отец. Не тогда, когда мне необходимо было думать о Сойере.

Не тогда, когда я решила, что Сойера не должно быть в моей жизни, он должен был уже уйти. И все же он был здесь, выискивая себе постоянное место в братстве.

И в моем сердце.

Глава 7

Наши дни

— Мамочка, можно мне мороженого? — взволнованно спросила Джульетта, когда мы шли по главной улице в среду вечером.

Я ощущала себя через чур запертой в нашей квартире, слишком заключенной в тесные стены и жизнь, которая казалась ложью. Становилось всё холоднее, поэтому, по дороге на ужин в нашей любимой закусочной, мы кутались в теплые кардиганы и шарфы. Я взяла её маленькую ладошку в свою, и мы шли по тротуарам, подобно туристам, осматривая сувенирные лавки и киоски с футболками.

— Ну даже не знаю, — сомневалась я. — Я покупаю мороженое только для маленьких девочек, которые хорошо себя ведут.

Осознав свою ошибку, она начала подпрыгивать на носочках.

— Пожалуйста, мамочка. Пожалуйста.

У нее был такой сладкий голосок, чуть хрипловатый и очень невинный. Я ни за что не хотела бы забыть, как она произносила слова с этим детским волнением, которое растапливало мое сердце.

— Ох, ладно, — улыбнулась я. — Ты малышка с хорошими манерами.

Она улыбнулась мне.

— Это значит, что мы купим мороженое?

— Да, это значит, что мы обязательно купим мороженое.

Здание, в котором находился магазин с мороженым и конфетами было старинным, с белёными кирпичными стенами и скрипучими деревянными полами. За задней дверью была круглая веранда с маленькими столиками, где можно было слушать живые выступления в кафе «У Фута», которое находилось по соседству и имело открытую зону для барбекю.