Неизведанные земли. Колумб

О том, что сам Колумб рассматривал Антиподы как возможную цель планируемого им исследования Атлантики, свидетельствует вывод одного из комитетов, изучавших его планы: «Святой Августин сомневается в этом». Это намек на сомнение Аврелия Августина в существовании земли Антиподов. Когда Колумб вернулся из своего первого путешествия, то, несмотря на его энергичные заявления о том, что он побывал в Азии, большинство итальянских комментаторов предположили, что он побывал у Антиподов, и готовность принять эту теорию во многих источниках показывает, что она могла быть распространена еще до отплытия Колумба. Очевидно, привлекательность данной идеи для гуманистов была особенно сильной, возможно, потому, что она пользовалась поддержкой авторитетов, широко почитаемых за их место в классической традиции, таких как De Nuptiis Philologiae et Mercurii Марциана Капеллы[112] или комментарии к Цицерону Макробия[113], чья картина мира, по-видимому, в значительной степени основывалась на Эратосфене и прочих авторах, принадлежавших к совершенно иной школе, чем Страбон. Макробий также предположил, хотя и более уклончиво, чем Страбон, что Антиподы как часть суши могли существовать как в Северном, так и в Южном полушарии[114].

Вторая великая теория заключалась в том, что пространство Атлантики занимает обширная территория суши, оставляя относительно меньшую часть поверхности земного шара для промежуточного океана. Птолемей пренебрежительно упомянул расчеты своего коллеги-космографа Марина Тирского, стремившегося расширить границы Азии на восток за пределы, приемлемые для Птолемея. Исходя из этого, Пьер д’Альи предположил, что Антиподы могут быть не отдельным континентом, а прилегать к известной части суши. Д’Альи использовал ряд авторитетных источников, собранных Роджером Бэконом (1214–1292)[115], возможно, с некоторым искажением первоначальных намерений авторов, чтобы предположить, что бо́льшая часть поверхности земного шара покрыта сушей. Таким образом, неизбежным выводом, сделанным некоторыми читателями д’Альи, в том числе и Колумбом, оказалась «узкая Атлантика». Приписывая Аристотелю мнение о том, что «море невелико между западной оконечностью Испании и восточной частью Индии», д’Альи больше опирался на интерпретацию Бэкона, чем на самого Аристотеля, чей текст в данном вопросе двусмыслен и неясен. Но такой авторитет, однажды присвоенный или приписываемый определенной точке зрения, имел огромный вес. Во время своего третьего путешествия Колумб неоднократно цитировал этот текст в подтверждение того, что достиг Азии или вплотную приблизился к ней[116].

Теория узкой Атлантики культивировалась в кругу флорентийского космографа Паоло дель Поццо Тосканелли, чьи взгляды были выражены в письме от июня 1474 года, адресованном через лиссабонского каноника португальскому королю, а затем повторно изложены (хотя достоверность изложения сомнительна[117]) в письме, переданном Колумбу. Тосканелли оценил расстояние от Канарских островов до «Катая» примерно в 9000 километров. По его мнению, такое путешествие, хотя и не слишком благоприятное с точки зрения судоходства по меркам того времени, могло бы закончиться на Антилии (мифическом острове в португальской традиции) или в Японии, которая, по свидетельству Марко Поло, находилась на огромном расстоянии от Китая. Поскольку сохранились копии переписки Тосканелли, написанные рукой Колумба и вложенные в форзац одной из его книг, не может быть никаких разумных сомнений в его осведомленности об этих взглядах. Однако дата, когда они стали ему доступны, является спорной. То, что он получил их до 1492 года, можно считать вероятным, но не бесспорным. По крайней мере, они показывают, какие проекты витали в воздухе до отплытия Колумба, а также разнообразие взглядов на природу атлантического пространства[118]. Изображение Атлантики Тосканелли или его очень похожая версия вскоре стали достоянием космографов в Нюрнберге. Оно, лишь с небольшими изменениями, представлено на глобусе, изготовленном в этом городе Мартином Бехаймом[119] в 1492 году (см. карту 2). В следующем году Иеронимус Мюнцер написал королю Португалии, призывая исследовать западный путь в Азию[120]. К тому времени, по-видимому без ведома Мюнцера, попытка уже была предпринята.