Неизведанные земли. Колумб

В книге Плутарха, снабженной подробными комментариями, можно выделить больше навязчивых идей, постоянно занимавших Колумба. Из 437 заметок 99 посвящены предсказаниям, предзнаменованиям, а иногда и более мудреным формам гадания, таким как «заклинание демонов» Нумы Помпилия[150]. В данной области Колумб проявляет особый интерес к видениям и обращает особое внимание на «голоса в воздухе». Нетрудно обнаружить здесь свидетельство интереса, который, возможно, был вызван беседами со своими «голосами». Проявив невиданную широту взглядов, Колумб также отметил доводы Диона Кассия[151] против веры в видения. Следующая наиболее ярко представленная тема – обман как инструмент политики: Колумб отмечал каждый случай уловки политика или стратагемы полководца. Капитан, испортивший компас и подделавший вахтенный журнал, мог найти утешение в подобных примерах. Колумб также проявлял исключительный интерес к случаям крайней флегматичности и хладнокровия, особенно к таким героям, как Брут и Манлий Торкват, которые предали смерти своих сыновей, когда того требовал долг. Колумб никогда не проводил явной параллели с ними, но когда на Эспаньоле в 1500 году был вынужден казнить мятежника, он, оправдывая самосуд, заявил, что без колебаний поступил бы так же с собственным сыном в аналогичных обстоятельствах. Он восхищался бесстрастием Перикла, которого ничто не могло довести до слез, кроме страданий его сына. Колумб мог посочувствовать афинянину, потому что тот переживал за своих сыновей, особенно во время возвращения из первого путешествия через Атлантику, когда думал, что никогда их больше не увидит, и во время своего последнего плавания, когда видел страдания и стойкость младшего сына, который сопровождал его. Его заметки также посвящены видам «хорошей смерти» и вообще тому, как умирали герои древности. Некоторые из его навязчивых идей представлены странными заметками: упоминание жены Манлия как пример сильной женщины, постоянный интерес к местонахождению амазонок. Замечания к анекдотам и нравоучительным историям раскрывают некоторые литературные вкусы Колумба: например, ему понравилась история о краже львенка, который съел своего похитителя, или о двух римлянках, которые умерли от удовольствия, или о любви Нумы Помпилия к орлам, или об удивительном хамелеоне, который может принимать любой цвет, кроме белого. Скрупулезность, с которой он отмечал героев, подверженных «невообразимой похоти», заставляет удивляться, что никто до сих пор не написал книгу, утверждающую, что Колумб был геем[152].

Таким образом, хотя трудно, а то и невозможно составить связное представление о познаниях Колумба в географии на основе его круга чтения, можно получить некоторое представление о его вкусах – любитель книг, но не ученый, скорее читатель, причем с невзыскательным вкусом. Ему нравились и сенсационные, и банальные вещи, нравоучительные и непристойные истории. Он выделял примеры, которые перекликались с его опытом или связывались с собственными амбициями. В его заметках эти амбиции проявляются как материальные, по крайней мере в той же степени, что и научные: он интересовался Азией из-за ее «диковин» и богатства, с помощью которого можно продвинуться вверх по социальной лестнице. Его отношение к научным авторитетам представляет собой любопытную смесь раболепия и отрицания. Он собирал орешки полезной информации, как белка, и разгрызал их, как критик. На основании немногочисленных сохранившихся свидетельств возникает соблазн увидеть, как рос его интерес к научным достижениям с течением времени, и предположить, что его чтение сделалось более целенаправленным с 1498 года, когда он стал систематически обращаться к книгам в поисках аргументов для защиты своей карьеры. Но это не обязательно означает, что он не пытался научно обосновать изложение своих идей до 1492 года.